Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая) - [56]

Если прежде Петр заимствовал образцы поведения у европейских королей, то в этих нескольких строках он сполна возвращает им весь свой долг.

Затем он призывает Шереметева и приказывает сжечь ночью весь обоз. Каждый старший офицер может оставить себе лишь одну фуру: если армию ждет поражение, врагу, по крайней мере, не достанется добыча.

На заре должна начаться штыковая атака.

Шереметев выходит: приказы царя будут выполнены. Едва Шереметев покидает шатер, Петра охватывает судорожный припадок. Все великие люди, начиная от Цезаря и кончая Наполеоном, в большей или меньшей степени страдали эпилепсией.

Открыв глаза, Петр видит перед собой Екатерину. Екатерина — его ближайший советник, и она последовала за ним на Прут. Петр удивлен при виде того, как она тверда и спокойна, в то время как он, могучий богатырь, мечется по постели, нагой и сломленный.

Она пришла вернуть ему утраченную силу, возродить в нем погибающую надежду.

По ее мнению, не следует более сражаться, нужно договариваться. Хотя договариваться — это не то слово: нужно подкупать.

Она ручается, что с помощью золота и подарков можно будет склонить на свою сторону и каймакама, и великого визиря. Ей прочитали — сама она не умеет ни читать, ни писать — ей прочитали депеши графа Толстого, российского посла в Константинополе, который знает толк в предательстве, ведь он изменил когда-то царевне Софье, перейдя на сторону царя Петра, и Екатерина уверена, что каймакам и великий визирь готовы продаться — дело лишь за тем, чтобы назначить цену.

Ей известен человек, на которого можно возложить такое поручение: это ловкий унтер-офицер, за сообразительность которого она ручается.

При звуках ее голоса царь приходит в себя, поднимается и обретает не только присутствие духа, но и силу. К нему приводят посланца, и тот немедленно удаляется, получив устный наказ.

Ему позволено предложить каймакаму и великому визирю до четырех миллионов.

Когда посланец уходит, царь смотрит на Екатерину.

— Если наше предложение будет принято, — спрашивает он ее, — где нам раздобыть нужные деньги для этих двух подлецов? Обещаниями с ними не расплатиться.

— Да прямо здесь, — отвечает она. — У меня с собой есть бриллианты, и еще до возвращения посланца в моем распоряжении будут все деньги, какие есть в армии, вплоть до последней копейки.

— Ступай, да ведет тебя Бог, — говорит Петр.

Как известно, девизом Екатерины были слова «Deo adjuvante»[6].

Екатерина немедленно садится на коня и объезжает весь лагерь; обращаясь одновременно к офицерам и солдатам, она говорит им:

— Друзья мои, мы оказались здесь в таком положении, что спасти свою свободу нам удастся либо потеряв жизнь, либо откупившись от наших врагов; если мы решимся на первое и погибнем, обороняясь, то все наше золото и все наши драгоценности станут нам не нужны. Так используем же их на то, чтобы прельстить наших врагов. Я уже пожертвовала все свои бриллианты и все свои деньги, но этого недостаточно: нужно, чтобы каждый из вас внес свою долю.

Затем, обращаясь к каждому офицеру в отдельности, она произносит:

— Вот, скажем, что дашь ты? Если мы выберемся отсюда, я все верну тебе стократно да еще похлопочу о тебе перед нашим царем-батюшкой.

И все, от генерала до простого солдата, отдали то, что у них было; вскоре образовалась целая груда золота.

Тем временем вернулся посланец: великий визирь потребовал, чтобы к нему отправили посредника для переговоров о мире.

Кое-кто говорит, что в лагерь визиря направился великий канцлер Шафиров; другие же утверждают, что Екатерина, не желая доверить сделку постороннему, направилась туда сама.

Вот как объясняют они благополучное завершение сделки: Екатерина была необычайно красива, а всем известно, насколько властна красота над приверженцами Магомета, которые считают рай достойным их, лишь если он населен гуриями, вечно девственными и вечно прекрасными.

Екатерина не была гурией во всех этих отношениях, но в том, что касается красоты, она определенно была ею.

Первый ответ визиря был таким:

— Пусть царь отречется от своей веры и станет нашим братом, тогда мы ни в чем не сможем ему отказать.

— Скорее я отдам туркам всю землю, вплоть до Курска, — ответил Петр, — тогда, по крайней мере, у меня будет возможность отвоевать ее когда-нибудь. Но потеря веры была бы непоправима. Как великий визирь поверит моим обещаниям, если на глазах у него я нарушу обещание, данное мною Богу?

Второе требование великого визиря состояло в том, чтобы царь и его армия сдались на милость победителя.

— Через четверть часа, — ответил старый канцлер, — мой повелитель атакует вас, и мы скорее погибнем все от первого до последнего, чем согласимся на постыдные условия.

Я склонен думать, что именно в это время Шафиров оставил переговоры, и за них взялась Екатерина.

Как бы то ни было, той же ночью мирный договор был подписан.

Царь возвращал противнику Азов, сжигал в порту свои корабли, разрушал крепости, построенные на Азовском море, оставлял всю крепостную артиллерию и боевые припасы турецкому султану, покидал Польшу и соглашался вновь платить татарам дань в размере сорока тысяч золотых цехинов, упраздненную предыдущими победами русского оружия и восстановленную мирным договором, который был не менее губительным, чем поражение.