Дону Филиппо лет тридцать пять — сорок, это брюнет с пылким взором, выразительной мимикой и резким голосом, он быстро и много жестикулирует. Он знает все и сведущ во всем понемногу: в праве, в медицине, в химии, в математике, в астрономии. Поэтому, сравнив себя с окружающими, дон Филиппо почувствовал собственное превосходство перед всеми и решил жить за счет общества.
Ему было двадцать лет, когда умер его отец, оставив сыну денег ровно столько, чтобы сделать несколько долгов. Дон Филиппо позаботился о том, чтобы взять в долг до того, как он разорился окончательно, так что первые его векселя были уплачены вовремя, ибо речь шла о том, чтобы приобрести доверие. Но все в этом мире имеет свой конец: настал день, когда пришло время платежей. Дона Филиппо оказалось невозможно застать дома: кредиторы приходили утром — он уже уехал, приходили вечером — он еще не вернулся. Векселя были опротестованы. Это привело к тому, что дон Филиппо был принужден из рук банкиров перейти в руки дисконтёров и, вместо шести процентов, платить двенадцать.
Через четыре года дон Филиппо измучил дисконтёров точно так же, как и банкиров; поэтому он вынужден был перейти в руки ростовщиков. Новый переход свершился без особых потрясений, разве что вместо двенадцати процентов дону Филиппо следовало платить пятьдесят. Но его это не заботило, ибо он перестал платить вовсе. Это привело к тому, что еще через два года, когда ему потребовалась сумма в тысячу экю, он с огромным трудом нашел еврея, согласившегося ссудить ее под сто пятьдесят процентов. Наконец, после многочисленных переговоров, во время которых дон Филиппо проявил чудеса изобретательности, показав все, на что он был способен, потомок Исаака явился к нему с готовым векселем. В нем была указана сумма долга в девять тысяч франков, ведь еврей ссуживал три тысячи, спорить было нечего: так и договаривались.
Дон Филиппо взял вексель, быстро пробежал его глазами, небрежно протянул руку к перу, сделал вид, что обмакнул его в чернила, написал "Согласен", поставил внизу свою подпись, присыпал еще влажные чернила голубым песком и вернул еврею вексель в открытом виде.
Еврей взглянул на бумагу: и акцепт, и подпись были выведены крупным, разборчивым почерком. Еврей с довольным видом склонил голову, сложил вексель и спрятал его в старый бумажник, где бумага должна была храниться до наступления срока уплаты, ибо подпись дона Филиппо давно уже не имела силы на финансовом рынке.
По истечении срока еврей явился к дону Филиппо. Против своего обыкновения, тот был дома. Против ожидания, с ним можно было увидеться. Еврея провели к нему.
— Сударь, — сказал еврей, склонившись в глубоком поклоне перед своим должником, — я надеюсь, вы не забыли, что сегодня истекает срок нашего векселечка.
— Не забыл, дорогой господин Феликс, — ответил дон Филиппо. (Еврея звали Феликс.)
— В таком случае, — сказал еврей, — надеюсь, вы приняли необходимые меры, чтобы все было по правилам?
— Ни минуты не думал об этом.
— Но вы знаете, что в таком случае я буду преследовать вас по закону?
— Преследуйте.
— Вам известно, что неуплата векселя влечет за собой арест?
— Известно.
— Тогда, чтобы вы не ссылались на незнание, предупреждаю, что я без промедления заставлю вызвать вас в суд.
— Извольте.
Еврей, брюзжа, удалился, и дон Филиппо через неделю был вызван в суд.
Дон Филиппо явился в суд.
Еврей изложил свои претензии.
— Признаете вы свой долг? — спросил судья ответчика.
— Не только не признаю, — ответил дон Филиппо, — но даже не знаю, о чем толкует этот господин.
— Предъявите вексель суду, — обратился судья к истцу.
Еврей вытащил из бумажника вексель, подписанный доном Филиппо, и в сложенном виде передал его судье.
Судья развернул бумагу, взглянул на нее и сказал:
— Да, это действительно вексель, но я не вижу ни акцепта, ни подписи.
— Как? — побледнев, воскликнул еврей.
— Посмотрите сами, — ответил судья и вернул вексель истцу.
Еврей едва не лишился чувств. Действительно, акцепт и подпись исчезли как по волшебству.
— Подлый разбойник! — вскричал еврей, поворачиваясь к дону Филиппо. — Ты мне за это заплатишь!
— Простите, дорогой господин Феликс, вы ошибаетесь, это вы мне заплатите, — ответил тот и, повернувшись к судье, сказал: — Ваше превосходительство, мы требуем выдать свидетельство, что без всякого на то основания мы только что подверглись оскорблению перед лицом суда.
— Мы вам его дадим, — ответил судья.
Заручившись этим свидетельством, дон Филиппо подал на еврея в суд за клевету, и, поскольку оскорбление было публичным, вердикт не заставил себя ждать.
Еврея приговорили к трем месяцам тюрьмы и тысяче экю штрафа.
Теперь объясним случившееся чудо.
Вместо того чтобы обмакнуть перо в чернила, дон Филиппо просто-напросто намочил его в своей слюне. Затем он присыпал мокрые буквы голубым песком. Песок прочертил буквы, но, когда слюна высохла, песок осыпался, а вместе с ним исчезли акцепт и подпись.
Благодаря этому ловкому маневру, дон Филиппо выиграл шесть тысяч франков, но потерял остаток кредита. Правда, вполне вероятно, что этот остаток не принес бы ему шести тысяч франков.
