Двойное проникновение (double penetration). или Записки юного негодяя - [37]

– И что, они сейчас все этим займутся, а мы на это будем смотреть? – искренно ужаснулся Адам, с трудом представляя, как все это будет выглядеть одновременно: игра в членомяч на площадке и сексуальная оргия половых извращенцев вокруг.

– Каволо! И Феллини с его «Сатириконом» и «Калигула» Тинто Брасса по сравнению с этим зрелищем – просто детский лепет двух стронцо. Вот так-то!

Адам оглянулся и внимательно всмотрелся в лица мужчин, расположившихся за его спиной: несмотря на то что у каждого из них появилась голая спутница, все их внимание было сосредоточено по-прежнему на нем, – они не сводили глаз с его тела, нервно ощупывая обнаженные прелести своих соседок. Каждый из них алкал его крови, предвкушая, как будет безжалостно терзать его плоть, еще у живого пожирая сердце и печень: Адам ясно читал их мысли, словно ум каждого был для него открытой книгой, и в каждой из них было написано одно и то же – убить, убить, убить.

«К черту этих мудаков, у которых только кровь на уме, – разозлился Адам, – именно для таких импотентов и устраиваются такие шоу. Любовь для этих выродков заменяет секс, а чужая боль их возбуждает. Но меня вы точно не получите, не на того напали».

В конспиративную теорию мирового заговора он никогда не верил, – в масонов, сионских мудрецов и мировой капитал, – но тут был вынужден признать, что, как минимум, заговор каннибалов существует и успешно скрывается в западном обществе: им выгодно было существовать в тени, используя ничего не знающий плебс в качестве собственного бесплатного корма.

«Интересно, как становятся каннибалами? – неожиданно захотел спросить у лже-Марчелло Адам, с трудом сдерживая свое любопытство. – Но ведь не ответит, а я себя выдам. Уж лучше о чем-нибудь другом спросить. Может, о том, зачем им так жить?»

Адам наклонился к лже-Марчелло и, поманив его к себе пальцем, поинтересовался,

– Скажи, пожалуйста, ты считаешь все происходящее здесь нормальным?

– Хочешь сказать, что мы все сумасшедшие стронции? – самодовольно хмыкнул тот и энергично щелкнул пальцами своей правой руки. – Наверное, наш образ жизни кажется тебе немного странным.

– Ну, я думаю, что смотреть, как порноактеры с эрегированными членами соревнуются за право носить арбуз на конце своего детородного органа – это действительно странно.

– Но нам всем это нравится! Это возбуждает.

– Что? Непристойности?

– Да, да, точно. Бинго. Именно – непристойности. Осчен-но! Нам крайне скучно жить с другими обычными людьми, по их правилам. Кописко ми? Но правила не для нас, они лишь для тех, кого мы используем… – тут лже-Марчелло сделал паузу и под звуки балалаечного соло продолжил: – для получения нами удовольствия.

– А разве так можно? – удивился Адам, ясно ощущая в этот момент, что сейчас он ему не врет.

– Конечно, ведь люди с рождения делятся на тех, кого пасут, и на тех, кто пасет.

На самом деле он хотел сказать, что люди делятся на хищников и на тех, на кого эти хищники охотятся, но побоялся свою мысль высказать столь откровенно Адаму, чтобы его не вспугнуть. Адам ясно прочитал это в глазах попугаистого мелкого жулика, возомнившего себя вершиной пищевой цепочки всего человечества. Единственное, что до сих пор ему было непонятно, это людоед ли сам лже-Марчелло или он всего лишь поставщик свежего мяса к столу гурманов-извращенцев.

В это время внимание всех в зале привлекла драка балалаечников, неожиданно возникшая на балконе: двое музыкантов вцепились друг другу в бороды, а остальные принялись избивать дерущихся своими инструментами. Особенно комично выглядели попытки самого мелкого из них замахнуться своей большой балалайкой, которую он с трудом мог оторвать от пола.

– Почему их никто не остановит? – наконец спросил Адам, удивляясь тому, что драку на балконе никто из присутствующих в зале даже не пытался пресечь.

– Это часть шоу. Любой концерто должен закончиться свой катарсис, – лениво, с трудом скрывая зевоту, пояснил лже-Марчелло. – А какой катарсис у русских, кроме драки… Да никакого.

– А почему русские музыканты-то? – удивился Адам.

– В честь тебя, кара регина. Мы их специально пригласили, по случаю. Ты же русская. И я русский. Если бы ты была англичанкой, то с тобой бы сейчас говорил кто-нибудь другой, но точно не я.

– Значит, ты специализируешься на русских?

– Ну, так нельзя сказать, но я предпочитаю девушек из Восточной Европы. Они красивей.

– Правда? – кокетливо улыбнулся Адам, поведя плечами и, эффектно встряхнул волосами, чтобы понравиться, – опять неподконтрольная ему реакция тела, привыкшего себя продавать.

Драка на балконе закончилась, большую балалайку совместными усилиями пяти музыкантов удалось разбить в щепы о двух дерущихся, после чего под робкие хлопки из зала и крики женщин «Браво» музыканты как ни в чем не бывало раскланялись и исчезли…»

О женщинах в компании соотечественников расскажу кратко. Лера, девушка Иванова, стилист-парикмахер из салона красоты на Тверской, была с ним уже две недели, и ее вульгарность затмевала ее красоту. Супругой Саркисова оказалась Розка, субтильная татарка с круглым лицом поросячьего цвета, короткими ногами и маленькой головкой, покрытой жидкими волосенками, словно у новорожденного. Подружка Гроссмана Света удивительно тактично умела молчать, двигаясь с грацией попадьи. Они были призваны развлекать, сопровождать своих спутников и восхищаться ими