Два Парижа - [137]
Тлетворная, разлагающая ложь лилась из уст и из-под перьев «советских патриотов», и печальна была участь тех, кто искренне поддавался их пропаганде.
С год назад в Париже много говорили о самоубийстве одного юноши, попавшего по ошибке в «Союз патриотов». Он покончил с собою выстрелом из револьвера в сердце, не оставив записки, но демонстративно разорвав перед смертью свой членский билет… Страшны пути врага человеческого!
Больше дух лет советские борзописцы, якобы от имени русской эмиграции составляли дифирамбы Сталину и читали акафисты большевизму… Это время прошло и не вернется; теперь остается лишь видеть, кто сумеет возглавить эмиграцию на новых путях, в деле продолжения борьбы за свободную национальную Россию?
«Россия» (Нью-Йорк), 14 февраля 1948, № 3814, с. 2–3
Продолжение Ваграма[114]
25-го января в редакции газеты «Россия-СССР» состоялось первое организационное собрание русской секции Союза Защиты Угнетенных Народов. Председательствовал Никита Васильевич Майер. Несмотря на то, что секция едва начала свою работу, и на собрание были приглашены исключительно члены Союза и их близкие знакомые, присутствовало около сотни человек. Публика встретила горячим одобрением предложение председателя послать приветственное письмо газете «Россия», а также и нескольким другим антибольшевицким печатным органам («Часовому» из Бельгии, «Вестнику» в Аргентине). Затем были оглашены и подвергнуты обсуждению проекты резолюции. Бурные аплодисменты вызвало заключавшееся в них резкое осуждение «советских патриотов» и всех эмигрантов, сочувствующих большевизму.
Было указано, что старая эмиграция видит в них ренегатов, изменившим всем идеям и принципам Белого движения и позорящих русское имя перед иностранцами, а новая эмиграция – предателей и палачей, у которых руки покрыты кровью их несчастных соотечественников, выданных ими большевикам на смерть и муки. Принята была также резолюция, отмечающая солидарность старой и новой эмиграции в деле борьбы с большевизмом, поддержанная присутствовавшими в значительном количестве новыми эмигрантами. Было постановлено создать инициативную группу и ряд комиссий с целью расширения Союза путем привлечения в него русских эмигрантов во Франции и в других странах, и сближения со всеми группировками иностранных антибольшевиков. Принято констатировать присутствие на собрании наряду со старыми почтенными эмигрантскими деятелями большой группы молодежи, которая, хотя в большинстве и провела всю жизнь вдали от родины, с живым интересом думает об ее судьбе. Собрание прошло в атмосфере родного единодушия и взаимного понимания: любовь к России и ненависть к ее угнетателям и изменникам связывала воедино всех; те, кто до того еще не был членом Союза Защиты Угнетенных Народов, спешили записаться у секретаря и сделать свои взносы.
«Россия» (Нью-Йорк), 19 февраля 1948, № 3817, с. 3
Письмо из Парижа
К высылке «советских патриотов»
19-го марта из Парижа были высланы в Германию для передачи в руки советских властей 8 человек русских эмигрантов, взявших советские паспорта.
После роспуска Союза советских патриотов они пытались тайно продолжать его деятельность, и были задержаны во время одного из собраний. Как сообщают французские газеты, при аресте было обнаружено ряд документов, доказывающих, что виновные подготовляли план вмешательства во внутреннюю жизнь Франции, представлявшей серьезную опасность для общественного порядка.
Наиболее видная фигура среди высланных – профессор Одинец, бывший редактор газеты «Советский патриот». Одинец в прошлом принадлежал к числу левых общественных деятелей, как и его благополучно здравствующий коллега Ступницкий[115], редактор «Русских новостей», и его фигура служит живым опровержением теориям, что совпатриоты вербуются исключительно из бывших правых.
Одинец пытался добиться отсрочки в высылке – видимо, не особенно горя желанием скорее ступить на советскую землю – ссылаясь на состояние здоровья, но после медицинского осмотра, был признан вполне способным к путешествию. Передают, что патриоты были задержаны у него на квартире, куда собрались якобы навестить больного. Однако, вопреки этим невинным целям, полиция застала их за составлением письма к советскому генеральному консулу во Франции Абрамову.
Кроме Одинца высланы: София Долгова, жена высланного ранее вице-председателя Союза советских патриотов Покотилова[116]; Кирилл Александров, бывший курьер Союза советских патриотов; Шеметило с женою; Милков; госпожа Кочеткова; профессор Булацель[117] и его жена получили отсрочку, так как намерены увезти с собой двух детей.
Отсрочку получил также господин Кочетков; некий Мхитаров был освобожден, так как его сын участвовал в борьбе против немцев и погиб «за Францию», очевидно, на этом основании достойному папаше предоставлено право до конца дней подрывать устои той же Франции и работать на пользу иностранной державы и какой державы!
