Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [103]

Я выстрелил в пятый раз и завалил подносчика боеприпасов, который как раз собирался взяться за брошенный первый пулемет. Тут и там, по склону хаотично попадали автоматные пули. Нас пока не обнаружили, но если пулеметы и минометы начнут работать, они рано или поздно нас нащупают.

Лайтфут продолжал делать основную работу по подавлению того, то осталось от передового отделения. Они вообще не могли вести бой, и я мог, хотя бы на время, забыть о них.

Я перевел внимание назад на второй пулемет. Он сразу же замолчал. Я сместился обратно на позицию первого пулемета, как только он начал изрыгать дым. Мне пришлось вернуться к радио, чтобы прослушивать «Большую десятку» на случай, если его крайний проход придется мимо цели. В спешке, своим шестым выстрелом я промахнулся по человеку у пулемета.

— Сукин сын! — закричал я, прижимая одной рукой к голове трубку радиостанции, а свободной рукой пытаясь перезарядить винтовку. ««Большая десятка», где тебя черти носят?!» — думал я, загоняя патрон в патронник, а затем вставляя в магазин первый из пяти патронов.

Тем временем Лайтфут спокойно и методично расстреливал застрявших на рисовом поле вьетконговцев, и я порадовался про себя, что я — не один из них. Мой напарник ничего не произносил, только вытирал пот со лба да один раз негромко выругался, когда пуля ударила в землю чересчур близко.

Тем временем гуки все же подобрали оба пулемета и теперь поливали склон нашего холма сразу из двух стволов с обескураживающей точностью. Трассирующие пули ложились все ближе и ближе, они рикошетировали от камней уже совсем рядом, и я невольно подумал, что недооценил опасность.

Я как раз вставил в магазин четвертый патрон, когда в трубке раздался голос летчика, прозвучавший для меня словно глас небес:

— «Длинная винтовка», я «Большая десятка». Захожу на цель. Прием.

Я посмотрел сквозь оптический прицел в ту сторону, откуда должна была появиться «Большая десятка». Самолет был едва виден, но поспевал как раз вовремя. Нам нужно было продержаться всего секунд двадцать. Я вставил в магазин последний патрон и, повернувшись к деревьям, снял третьего пулеметчика, который только что вступил в бой.

Стремясь нас обнаружить, вьетконговцы ничего не услышали за шумом собственных выстрелов и не заметили подхода «Большой десятки». Истребители были уже совсем рядом. У меня оставалось время только на один выстрел, и я ликвидировал еще одного минометчика. В следующую секунду ракеты и пушки «Большой десятки» целиком завладели вниманием вьетнамцев. Еще через секунду опушка леса оказалась объятой пламенем и заволоклась клубами черного дыма. Вражеский огонь в нашу сторону сразу прекратился. Единственными звуками, которые я слышал, были выстрелы Лайтфута, продолжавшего работать по застрявшим на рисовом поле несчастным повстанцам, да приглушенный расстоянием рев напалма, пожиравшего деревья и людей.

Через несколько секунд в эфире возник «Вышибала»:

— «Длинная винтовка», это «Вышибала». Захожу на цель. Прием.

Я проверил. Он был прямо на боевом курсе, но делать заход не спешил. Я оглянулся на деревья и увидел невероятное зрелище. «Чарли» знали, что на подходе еще один самолет, и с огромной площади деревьев, расположенных позади места первого удара, прямо вверх устремились сотни зеленых трассирующих снарядов. Огонь вели десятка два крупнокалиберных пулеметов. Я был прав, — чтобы иметь такую огневую мощь, нужен целый батальон.

— О, черт! «Вышибала», это «Длинная винтовка». Обходите, сильный зенитный огонь. Повторяю, обходите. Вы меня слышите?

— «Длинная винтовка», слышу вас хорошо, у меня отбой.

Я наблюдал, как «Вышибала» резко повернул на юг и пролетел над нами. Я вздохнул и вытер пот с лица. Еще несколько секунд, — и самолет был бы сбит. Это напугало меня до чертиков. Нам всем пора было выбираться отсюда.

Лайтфут почти перестал стрелять, и когда я взглянул на рисовое поле, то был удивлен нанесенным им ущербом. Я насчитал девять трупов на дамбе и на самом рисовом поле.

Я глянул на Лайтфута. Он не обращал на меня никакого внимания, все его внимание было сосредоточено на задании, которое я ему поручил.

Я снова включил радио.

— «Вышибала», это «Длинная винтовка», ответьте.

— Это «Вышибала», что там внизу?

— Ничего хорошего, «Вышибала». Если вы уйдете из района, я вызову артиллерию. Прошу подтвердить.

— Вас понял, «Длинная винтовка». «Большая десятка» и я убираемся отсюда.

Я переключился на частоту управления огнем в Ан-Хоа и мне выделили три батареи 175-мм орудий и семь 155-мм пушек на высоте 65. Я вызвал комбинированный огневой налет из наземных и воздушных разрывов, чтобы накрыть всю линию деревьев.

— Огонь на поражение.

Когда меня спросили, насколько интенсивный должен быть огонь, я сказал им, чтобы они разровняли все это проклятое место в ноль.

— Лайтфут! Лайтфут!

— Чего тебе? — он по-прежнему не смотрел на меня.

— Как только мы увидим, что артиллерия работает по цели, мы сразу же подрываем свои задницы.

— Я полностью за!

Над головой прогрохотали первые артиллерийские выстрелы, и последовавшие за ними взрывы поверх и среди деревьев удовлетворили меня. Мы двинулись назад, постоянно проверяя, не обошли ли нас с флангов. Нам также приходилось периодически останавливаться, чтобы дать отдых колену. Я злился на то, что мне приходилось тормозить нас, и поклялся что-нибудь предпринять по возвращении в роту. Мы прошли две трети пути, прежде чем артиллерия перестала стрелять. Должно быть, они выпустили в цель пару тысяч снарядов.