Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [104]

Рота выслала разведгруппу, чтобы оценить результаты нашего удара, и даже я был удивлен. Среди деревьев они нашли сорок семь «хрустяшек»[110], и еще десять трупов на рисовое поле. Можно было с уверенностью предположить, что еще больше трупов «Чарли» унесли с собой.

Когда я добрался до расположения роты, я сразу же пошел к знакомому санитару.

— Док, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

Мы отошли на небольшое расстояние от остальных.

— Что, Уард?

— Мне нужны обезболивающие таблетки.

— Зачем?

— Мое колено адски болит. Я еле добрался сегодня обратно.

— Дай мне взглянуть на него, — я закатал штанину. — Когда это произошло?

— Около двух месяцев назад.

— Дай мне взглянуть на низ твоего ботинка. — Он взял мою ногу и приподнял ее так, чтобы он мог посмотреть на подошву моего правого ботинка.

— Эта рана сбивает твой шаг. Ты носишь обувь не того размера. Какого хрена ты делаешь в джунглях?

— Я нахожусь в джунглях, потому что я должен здесь быть. Так что насчет таблеток?

— Ладно, но у меня из-за этого могут быть большие неприятности. — Он полез в сумку и бросил мне пузырек с таблетками морфия.

— Спишем это на боевые потери, док.

— Да, это сработает, но я не понимаю тебя, Уард. Ты мог бы получить работу в тылу или даже вернуться домой. Многие парни отдали бы свое левое яйцо за такую рану на миллион долларов.

— Спасибо, док.

Как я мог ему это объяснить? Я не мог. Другие снайперы были такими же. Таким был Чак Мауинни. Обри, Фрэнкс, Гарсия — все они были такими же. Сомневаюсь, что они тоже смогли бы это объяснить.

Я подошел к Лайтфуту и сел.

— Ты знаешь, я тут подумал, что не знаю твоего имени.

— Терри. Но зови меня Лайтфут. Так меня зовут мои друзья.

— Это была действительно хорошая стрельба. Заполни килл-лист, и я его подпишу. Разведывательный патруль обыскал тела. Все мои жертвы поджарены, а погибшие от авиаудара в зачет не идут.

Терри кивнул, но ничего не ответил.

— Уард, меня кое-что беспокоит. Как ты узнал, когда нужно открыть огонь? Я знаю, что это было не только потому, что к нам приближался первый гук.

— Я слышал, как они приближались. Мы все слышали, включая «Чарли».

— Что ты имеешь ввиду?

— Помнишь звук, напоминающий раскат грома?

— Да, гуки еще оглядывались вокруг, но звук был такой, будто самолет где-то далеко сбросил бомбу.

— Нет, это был звуковой удар от тех реактивных самолетов. Они тащили к нам свою задницу, и я знал, что им придется сбавить скорость, чтобы совершить бомбометание, поэтому звуковой удар добрался до нас немного раньше самолетов.

— Черт, как много всякого дерьма я еще не знаю. Наверное, я никогда не стану командиром команды.

— На твоем месте я бы не был так в этом уверен. Вообще-то, я назначаю тебя командиром команды прямо сейчас.

— Нет, ты гонишь.

— Это вряд ли.

Я протянул ему свою винтовку с теми же словами, которые сказал Чак, когда отдавал ее мне: «Позаботься о моей девочке. Ты можешь пристрелять ее с той точки на западной стороне периметра, я помогу тебе, но не сейчас. Мне нужно какое-то время держаться подальше от этого участка».

Он потерял дар речи, как будто я передал ему что-то священное.

— Я пойду к шкиперу и расскажу ему, что произошло. В конце концов, мы оставили после себя адский беспорядок. Я хочу, чтобы ты немедленно приступил к работе с винтовкой.

Терри Лайтфут был выдающимся стрелком, спокойным под огнем и умным, — то есть обладал как раз теми качествами, которые необходимы командиру команды. Мои дни в джунглях были сочтены, и я хотел, чтобы винтовка досталась кому-то особенному.

Следующие две недели я провел в качестве наблюдателя Терри, обучая его всему, что я мог ему передать за короткое время, так же, как меня обучал Чак. Я носил его М-14. В Терри я во многом видел самого себя. Он записал на свой счет двенадцать ликвидаций из снайперской винтовки, прежде чем я отозвал с высоты Мартинеса, чтобы тот стал его напарником. Потом я ушел, чтобы проверить в Ан-Хоа свой отпуск.

Во время перелета с высоты 65 в Ан-Хоа, я думал о новом парне, который будет напарником Дэвиса. Последнее, что я помню перед тем, как заснуть, было то, что я не могу вспомнить имя этого человека. Я был совершенно измотан, морально и физически. Я даже не понял, что мы приземлились, пока меня не разбудил бортовой стрелок.

— Полет окончен, приятель.

— А? Что?

— Я говорю, мы в Ан-Хоа. Ты вылезешь или собираешься кататься на этой «птичке» весь день?

Я ничего не ответил, просто взял свое снаряжение и почапал к штабу полка. Если в тот момент я и не выглядел на восемьдесят лет, то чувствовала себя именно так.

Я спросил клерка в штабе, пришло ли распоряжение на мой отпуск. Пока он листал стопку бумаг, я уже готов был плюнуть на все это и уйти, как вдруг он сказал:

— Да, да, вот он. Шестого февраля ты отправляешься в Сидней.

А я уже почти потерял надежду после стольких неудачных попыток.

— Ты шутишь.

— Неа, вот он, прямо здесь. Подпиши внизу, и я начну оформлять твои бумаги, а потом все, что тебе нужно сделать, это пройти медосмотр, и ты полетишь в отпуск.

Он протянул мне бумагу с длинным перечнем болезней, большинство из которых парень мог подхватить, просто сойдя с самолета во Вьетнаме. Неудивительно, что венерические заболевания возглавляли список, и их было множество. Клерк вернулся к своим бумагам, когда я саркастически сказал ему: