Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [106]

Шрифт
Интервал

Ферджи заткнул меня взмахом руки.

— Уард, я понимаю, о чем ты говоришь, и да, мы получаем много хороших наводок от Оута. Я знаю, что это твой любимый проект, и ты много работал над ним. А еще я не настолько глуп, чтобы думать, что ты откажешься от похода в деревню. Только помни, что если тебя поймают, шкипер очень разозлится. Господи, Уард, я вообще удивлен, что какой-то гук еще не подловил тебя там. Во всяком случае, я передал приказы. Как ты с ними справишься, решать тебе, но, по крайней мере, ради меня постарайся держаться подальше от неприятностей. У тебя со шкипером есть одно очко в твою пользу за тот бой у высоты, не просри его.

— Не волнуйся, ганни. Это все?

— И последнее. Беар скоро отправится домой, а мне нужен командир отделения…

— Ганни, я еще никогда не отказывался от дополнительной ответственности, но мне кажется, что я был бы более эффективен в джунглях, обкатывая парней. Но все равно спасибо, — перебил я его.

Я уловил легкую резкость в его голосе, когда он сказал:

— Иди за бобами и прими душ, от тебя плохо пахнет.

Я встал, чтобы уйти.

— Да, а где сейчас этот Замора?

— Крайний раз я видел его в палатке номер три.

— Увидимся позже, ганни.

Я направился к палатке. Ферджи был прав, я найду способ обойти приказ не ходить в деревню. Я также был рад узнать, что кто-то выше меня признал ценность вклада Ли Оута и что моя работа была эффективной.

Когда я впервые увидел Замору, он сидел, прислонившись к своему рюкзаку на угловой койке, и смотрел прямо перед собой. Всего неделя в джунглях, а он уже, казалось, уставился на тысячу ярдов. Я на мгновение задумался, почему я взял на себя эту дополнительную проблему, но войдя в палатку, изобразил удивление.

— О, здоров, приятель. Я думал, что эта палатка пуста.

Он бегло глянул на меня, но ничего не ответил. Я уселся на ближайшую койку.

— Я капрал Уард. Зови меня Джей Ти или просто Уард. А ты кто?

— Замора.

— Ты не мог бы говорить чуть громче, у меня чуть-чуть звенит в ушах.

— Замора! Рядовой первого класса Замора!

— Окей, новичок, не надо кричать, я не совсем глухой. Как долго ты здесь?

— Две с половиной недели.

— Ты тут чтобы стоять на вышке или как?

— Нет.

— А зачем?

— Командир моей команды ранен.

— Командиры отделений пытаются сейчас доставить жалованье и почту, так что мы с тобой, должно быть, сейчас единственные на базе?

— Наверное.

— Я разделю с тобой дежурство на вышке, пока не уйду. Возьму дневную смену — без обид, привилегия звания. Ты ведь собирался стоять на вышке, не так ли?

Он не ответил. По крайней мере, вышка в Ан-Хоа должна быть укомплектована людьми, если это возможно, и мы вдвоем могли бы это сделать. Я начинал понимать, почему ганни и шкипер были им недовольны.

— Ну, я точно не могу сделать это в одиночку, не так ли?

Он все еще не отвечал, и я начал заводиться. Он должен был тащить свою службу или выметаться отсюда.

Я решил, что к черту тактичность.

— Хорошо, Замора, я перейду к делу. Я командир команды и командир отделения. Я знаю про гука и про твоего кузена.

Он посмотрел на меня с презрением.

— Мы все согласны, что у тебя было плохое начало, но если бы все снайперы были здесь сейчас, они бы все сказали тебе взять себя в руки и вернуться к работе. Шкипер сошлет тебя в пехоту, если ты не придешь в себя.

— Что значит «сошлет в пехоту»?

— Оденет тебя в форму «ворчуна», и ты погрязнешь в этом по уши. Ты же видел, через что они проходят, горбатясь с дополнительными минометами и боеприпасами для пулеметов, с их патрулями, и огневыми позициями, не говоря уже о том, что у тебя не будет права голоса относительно того, что ты делаешь.

— Ладно, Уард. Слушай, я думал, что поступил правильно, придя сюда. А теперь я даже не знаю.

— Оставь эту суку-гука позади. Бейл жив, и ты жив, благодаря твоим быстрым действиям. Я бы взял тебя в напарники в любое время.

— В самом деле?

— Конечно, но как только ты избавишься от этого столбняка относительно своего двоюродного брата, который ты таскаешь с собой. Я так понимаю, вы с ним были очень близки?

— Да, мы были как братья.

— Ну, мне кажется, лучший способ поквитаться — это заработать винтовку с продольно-скользящим затвором и надрать кому-нибудь задницу. Тебе лучше подумать о других снайперах как о своих братьях.

Он кивнул, но я все еще не был уверен, что он сможет собрать все это воедино. Он не был первым снайпером, который слился, но мои инстинкты говорили мне, что парень стоил некоторых дополнительных усилий.

— Почему бы нам не пойти в сержантскую столовую и не поесть, прежде чем я доберусь до медпункта и получу разрешение на отпуск.

— Я не собиралась есть.

— Я не хочу делать из этого приказ, Замора, но я собираюсь сказать ганни, что ты готов вернуться, и тебе лучше взять в привычку плотно питаться, когда есть еда, что, кстати, случается не так уж и часто. Кроме того, мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь из новоприбывших.

— Ну ладно.

За едой мы обменивались обычной болтовней. Когда мы закончили, пришло время перейти к делу.

— Ладно, Замора, что ты собираешься делать? Готов вернуться к работе? Я могу отправить тебя на высоту 65, там у нас много дел.

— Да, я вернусь.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.