Дорога к счастью - [17]

Шрифт
Интервал

могли проявить несправедливость и чтобы понадобилось мое заступничество. Но я не мог отказать женщине в ее маленьком желании.

Обезоруженные старики помолчали, обдумывая положение.

— Хорошо. Еще лучше, если будет родственник, — решил эфенди. — Позови женщину! — добавил он, обращаясь к Мхамету.

Неслышной тенью вошла укутанная в пестрый платок женщина и, скромно опустив глаза, встала у двери. Она сгребла платок снизу, по локоть высвободила из-под него руки и начала нервно перебирать разноцветную бахрому.

К Биболэту она стояла боком, и ему видны были огрубевшие тонкие линии бледного, смуглого лица и угол черной брови, тяжело нависшей над впадиной, в которой поблескивал глаз.

Сидевшие встали навстречу ей.

— Садись! — предложил эфенди.

— Садись! — повторил старик в чалме.

Она не ответила на это приглашение, отлично понимая, что оно является лишь лицемерной формальностью.

Биболэт пододвинул к ней свою скамью.

— Нет, спасибо!.. Сиди на своем месте, — холодно бросила она ему, но взгляд ее вдруг дрогнул. Должно быть, она догадалась, кто он, и повторила более миролюбиво:

— Садись.

Старики умолкли, устремив глаза перед собой, — они искали приличествующего начала к готовому решению.

Один эфенди оставался спокойно-величавым, и на лице у него сияла самоуверенность человека, который знает и видит, что начертано в священной книге аллаха, недоступной простым смертным. Всем своим видом он как бы говорил: «Справедливейший и милостивейший, всезнающий и вездесущий, не имеющий ни начала, ни конца, бесподобный, единый аллах предначертал рождение, жизнь и смерть. Книга аллаха необъятна. Не было и не будет на земле человека, кроме последнего из пророков Мухаммеда, который постиг бы всю глубину Корана Всех морей, превращенных в чернила, не хватило бы человеку, чтобы изложить смысл его, и будет врагом аллаха тот, кто вздумает его истины перевести на простой адыгейский язык. Одни эфенди, служители аллаха, изучившие его священные письмена, могут изъяснять законы Корана…»

— Что скажешь, эфенди? — робко спросил старик в чалме.

— Скажи ты, хаджи! Ты знаешь, что мы скажем… — благосклонно уступил первенство эфенди и прибавил, как бы вскользь:

— Что скажешь, кроме того, что велит шариат!

— Может быть, Харун имеет что сказать?

Тощий, сдавленный в груди, встал Харун, опираясь на костыль. Он обежал сидящих опасливым скоком колючих глаз и начал скрипучим, как арба, голосом, с трудом выдавливая слова:

— Сверх того, что вы уже знаете, мне добавить нечего. Свое семейное дело я вручил вам, и ваше слово для меня — закон. Прошу благосклонного участия ко мне собравшихся здесь стариков и хаджи. Прошу помочь мне избежать позора и беспризорного одиночества на старости лет… — Он махнул рукой и закашлялся. Кашлял он так, что, казалось, все нутро его, как старое тряпье, рвалось в клочья. Какой-то ком закупоривал ему горло. Старик выплюнул на пол кроваво-желтый сгусток и сел, тяжело дыша.

— Ну, а ты, Амдехан, что скажешь? Чем провинился твой муж? Был он несправедлив к тебе?.. — обратился старик в чалме к женщине, сощурив блестевшие насмешкой глаза.

— Нет, особенной несправедливости не проявил: муж как муж. Но я не могу и не хочу больше жить с ним. Я вышла за него не по своей воле: меня продали ему, — тихо и деловита отчеканила Амдехан, не поднимая глаз.

— Но если до сих пор жила, почему не можешь жить дальше? — спросил старик в чалме.

— Жила не по своей воле, не могла уйти потому, что он не давал развода. Терпела. Я ему нужна только как унаутка[22]. У него своя жизнь, своя семья. Сыновья его от старой жены уже семейные, значит одиноким он не останется.

Женщина держалась неприступно-холодно.

— А теперь он согласен на развод? — спросил старик в чалме.

— По теперешним законам — этот молодой человек знает (она указала на Биболэта), — если он не захочет дать развода, я могу взять сама.

Слова ее прозвучали смело и необыкновенно твердо. Старик в чалме осекся, смущенно опустил блеснувшие гневом глаза и, чуть помолчав, заговорил притворно-умиротворяющим тоном:

— Е-е-е, красавица моя, не говори так! Здесь нет никого, кто желал бы тебе зла… Вот и твой родственник сидит. Он хоть и молод, — дай аллах ему успеха, — а ума у него больше, чем у старого. Он не чужой, он наш, адыге. Мы, адыге, до сих пор жили заодно, имея свои законы и обычаи и свою совесть друг перед другом. Жили неплохо, не бросали своих обычаев до сих пор и не бросим их, если будет воля аллаха, и в дальнейшем. И тебе мы, собравшиеся здесь старики, советуем соблюдать их. Не всем дается все то, чего они хотят. Ты черкешенка и мусульманка и должна знать стыд — должна мириться с тем, что предначертано тебе аллахом. Надо помнить о загробной жизни: нет человека, который мог бы избежать ее. Сиди на своем месте и не наживай проклятья от людей и аллаха. Вот что находим мы, старики, справедливым сказать тебе! — неожиданно твердо и резко закончил он.

После него эфенди прочел проповедь о страшном суде, о шариате, о соблазнах мира, от которых гибнет человек. Он приводил для убедительности странно-ломкие, пугающие таинственностью, непонятные слова Корана и переводил их на адыгейский язык, как ему вздумается.


Рекомендуем почитать
Орлиное гнездо

Жизнь и творчество В. В. Павчинского неразрывно связаны с Дальним Востоком.В 1959 году в Хабаровске вышел его роман «Пламенем сердца», и после опубликования своего произведения автор продолжал работать над ним. Роман «Орлиное Гнездо» — новое, переработанное издание книги «Пламенем сердца».Тема романа — история «Орлиного Гнезда», города Владивостока, жизнь и борьба дальневосточного рабочего класса. Действие романа охватывает большой промежуток времени, почти столетие: писатель рассказывает о нескольких поколениях рабочей семьи Калитаевых, крестьянской семье Лободы, о семье интеллигентов Изместьевых, о богачах Дерябиных и Шмякиных, о сложных переплетениях их судеб.


Мост. Боль. Дверь

В книгу вошли ранее издававшиеся повести Радия Погодина — «Мост», «Боль», «Дверь». Статья о творчестве Радия Погодина написана кандидатом филологических наук Игорем Смольниковым.http://ruslit.traumlibrary.net.


Сердце сержанта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саранча

Сергей Федорович Буданцев (1896–1939) — советский писатель, автор нескольких сборников рассказов, повестей и пьес. Репрессирован в 1939 году.Предлагаемый роман «Саранча» — остросюжетное произведение о событиях в Средней Азии.В сборник входят также рассказы С. Буданцева о Востоке — «Форпост Индии», «Лунный месяц Рамазан», «Жена»; о работе угрозыска — «Таракан», «Неравный брак»; о героях Гражданской войны — «Школа мужественных», «Боевая подруга».


Эскадрон комиссаров

Впервые почувствовать себя на писательском поприще Василий Ганибесов смог во время службы в Советской Армии. Именно армия сделала его принципиальным коммунистом, в армии он стал и профессиональным писателем. Годы работы в Ленинградско-Балтийском отделении литературного объединения писателей Красной Армии и Флота, сотрудничество с журналом «Залп», сама воинская служба, а также определённое дыхание эпохи предвоенного десятилетия наложили отпечаток на творчество писателя, в частности, на его повесть «Эскадрон комиссаров», которая была издана в 1931 году и вошла в советскую литературу как живая страница истории Советской Армии начала 30-х годов.Как и другие военные писатели, Василий Петрович Ганибесов старался рассказать в своих ранних повестях и очерках о службе бойцов и командиров в мирное время, об их боевой учёбе, идейном росте, политической закалке и активном, деятельном участии в жизни страны.Как секретарь партячейки Василий Ганибесов постоянно заботился о идейно-политическом и творческом росте своих товарищей по перу: считал необходимым поднять теоретическую подготовку всех писателей Красной Армии и Флота, организовать их профессиональную учёбу, систематически проводить дискуссии, литературные диспуты, создавать даже специальные курсы военных литераторов и широко практиковать творческие отпуска для авторов военной тематики.


Обвал

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.