Дочь - [67]
Она снова заплакала.
— Он был моей ошибкой, понимаешь? Никто этого не знает. Я никому никогда не рассказывала. Все началось с предательства. Он не хотел таким быть, я это точно знаю. Но стал таким! Он был несчастен — после того, как умер от какой-то болезни его брат, герой Сопротивления. Люди предают из стыда, из чувства вины, и его бессилие происходило оттуда же. С этого все началось. А потом он начал развивать идеи, которые привели к продолжению. Он был…
Она замолчала.
Я перевел дух.
— А Сабина? Сабина знала об этом?
Она удивленно поглядела на меня:
— Сабина не знала, ничего не знала. Сабина думала, что Ханс — то, что я ей о нем рассказывала. Я ведь тоже сначала ничего не знала. Только чувствовала: что-то там не так. Он был слишком молчалив. Его рассказы были слишком короткими, это так странно. Я чувствовала это, я пыталась облагородить его историю, пробовала понять — честно говоря, ради Сабины. Но все переменилось, когда я узнала о нем и об этой шлюхе — тогда я сломалась. Тогда я взялась за дело. Все разыскала, все вытащила на свет Божий. Поехала в Антверпен, к Юрию Эдельштайну. В Амстердам, в Архив Второй мировой войны. В Иерусалим, в Яд-Вашем[57]. Почти год потратила на это. Было так трудно, я ничего не знала о нем и не хотела, чтобы Сабина заметила, чем я занята, пока я не буду во всем уверена. Пока не переверну все вверх ногами. Только когда у меня не осталось больше сомнений, я сказала ему все. И он сразу ушел. Только после этого я позвонила ей. Моей девочке. Ей одной я могла выложить мой позор, археологию моей несчастной жизни, моей несчастной любви. Когда я все точно узнала. «Приезжай домой, — сказала я ей. — Я узнала, что за человек твой отец». Она подумала, что я сошла с ума, но вытянула из меня всю историю, прямо по телефону.
Через несколько часов она приехала, со всеми своими вещами. И я еще раз ей все рассказала и показала. Фотографию Ханса Эдельштайна, приговор, который ему вынесли. Я дала ей послушать пленку с рассказом Лизы Штерн. Но она все еще не хотела мне верить. Она хотела все услышать от него.
— Когда это случилось, Эстер? В какой день недели?
Кажется, она меня не услышала.
— Она преклонялась перед ним. Она преклонялась перед своим отцом. А я обожала ее, и я не могла видеть, как она на него молится. Неудивительно, что она мне не поверила. Конечно, она не хотела мне верить!
Она терла глаза кулаками, как маленький ребенок, чтобы остановить льющиеся слезы.
— Ты лучше меня знаешь, что она тебе поверила, — сказал я. — Она поверила тебе сразу. Иначе она не стала бы забирать все свои вещи, так?
Она затихла и кивнула.
— А что мне было делать? — всхлипнула она. — Надо было промолчать?
Я спросил:
— И она нашла его, своего отца?
— О да, конечно. Она у нас упорная. Всегда была, совсем как я. Она с ним поговорила. И что бы ты думал? Он все отрицал. Наверное, благодаря этому она поняла, что ничего не должна была проверять, потому что поверила мне с самого начала. Что на самом деле ей не нужно было его признание. И с тех пор вела себя так, словно он умер.
Он уехал в Южную Америку и дал мне знать об этом. Я думаю, он боялся наказания. Я собиралась получить ордер на его арест, но быстро отказалась от этой идеи. Я не хотела — из-за Сабины. Он исчез, и я решила оставить все как есть. Она тогда уехала в Америку. Не хотела говорить почему. На самом деле, Макс, она ненавидит меня. Потому что я ее родила, потому что я его любила, потому что я ей лгала, потому что я слишком поздно все это… Это одна из причин, почему она осталась в Лос-Анджелесе. Она не хотела больше возвращаться.
— Но вы с ней разговаривали?
Она беспомощно посмотрела на меня:
— Она иногда звонит мне. Раз я у нее была, летом тысяча девятьсот девяностого. Тогда мы наконец поговорили. Но возвращаться назад она все еще не хочет.
— Когда ты последний раз с ней говорила?
Она беспомощно взглянула на меня, в ужасе от собственной забывчивости.
— Господи, я и не помню. Неделю назад? Или месяц? Не знаю.
— Она тебе не сказала, где она сейчас?
— Нет, об этом она никогда не говорит. С ней ведь ничего плохого не случилось?
— Эстер? Имя Сэма Зайденвебера тебе ничего не говорит?
Она кивнула, дважды. Я видел, как она устала. Но я уже не мог остановиться.
— Зайденвебер описал всю эту историю, Эстер. Получилась целая книга. Нынешней осенью она выходит.
Она потрясенно смотрела на меня. Потом взяла меня за руку:
— Сэм Зайденвебер посвятил свою книгу твоей дочери, Эстер.
Слезы снова побежали по ее лицу.
— Макс? — прошептала она. — Обними меня, пожалуйста, а?
После разговора с Эстер ярость моя исчезла.
Но что-то все еще мешало мне. Очевидно, столкнувшись с этим морем позора и вины, я почувствовал свое бессилие. Придется ждать, пока она не позовет меня, иначе у нас ничего не получится.
У меня все еще оставалось слишком много вопросов. Как узнать, какие чувства Сабина испытывала к Сэму? Не приняла ли она с глубокой печалью его offer[58] — после бесконечных поисков истины, после Vatersuche[59]? Она что, Флоренс Найтингейл[60], Мария Магдалина или святая Сусанна[61]? Или все три разом?
Вряд ли я когда-нибудь все это узнаю. Ответы на такие вопросы обычно содержат лишь часть правды.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Эта книга уникальна уже тем, что создавалась за колючей проволокой, в современной зоне строгого режима. Ее части в виде дневниковых записей автору удалось переправить на волю. А все началось с того, что Борис Земцов в бытность зам. главного редактора «Независимой газеты» попал в скандальную историю, связанную с сокрытием фактов компромата, и был осужден за вымогательство и… хранение наркотиков. Суд приговорил журналиста к 8 годам строгого режима. Однако в конце 2011-го, через 3 года после приговора, Земцов вышел на свободу — чтобы представить читателю интереснейшую книгу о нравах и характерах современных «сидельцев». Интеллигент на зоне — основная тема известного журналиста Бориса Земцова.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.