Дочь - [66]
И я понял: все это так и не стало прошлым.
Назавтра я уезжал, несмотря на то что больше всего на свете хотел бы остаться в жарком Эл-Эй, стать другим, докопаться до смысла жизни.
Но я не мог позволить себе долгого отсутствия. Издательство. Книга Сэма. Вся та жизнь, которую я должен был двигать вперед.
В самолете я наконец принял решение.
— Госпожа Эдельштайн?
Чтобы впустить меня в дом, молодая, крепкая женщина отшвырнула с порога детский велосипед.
— Старуха Эдельштайн? Она переехала, в Стейнхауз, кажется, в дом престарелых. Мы живем здесь всего три года. Все бумаги наверху. Там и ее адрес. Заходите.
Ничего не осталось от старого, темного дома. Все заменили зелень и светлая береза, пестрые покрывала, детские игрушки и мебель из «Икеи».
Я неловко застыл посреди комнаты. В доме было тихо; дети, наверное, в школе или в садике. Часы с боем исчезли. А в доме Эдельштайнов их было полно.
Женщина спустилась по лестнице с адресом и телефоном дома престарелых. Я поблагодарил ее за хлопоты, снова едва не споткнулся о велосипед и заметил ее осуждающий взгляд.
— Эдельштайн? Я такой не знаю. — Нянька говорила с сильным дрентским[53] акцентом. — Нет у нас здесь госпожи Эдельштайн. Чего-то вы напутали.
— Вы уверены? Эстер Эдельштайн, из Бордена. Она должна здесь жить. Проверьте, пожалуйста, еще раз.
— Но, господин Липшиц, я всех здесь знаю. Два года, вы сказали? Посмотрю еще раз, может, имя другое. Эстер… Эстер…
Она ненадолго замолчала.
— Госпожу ван Халл зовут Эстер. Живет здесь два года. Только навряд ли вы ее хотели видеть. Не знаю, что вам… А, ладно, можете попытаться…
— Что вы хотите сказать?
— Госпожу ван Халл зовут Эстер, только с ней трудно разговаривать. Сами увидите, пойдемте. У нее бывают, ну, просветления.
В маленькой комнатке с голыми стенами сидела старуха с длинными седыми волосами. Фото Сабины на стене свидетельствовало о том, что я попал по адресу. На портрете Сабине было не больше пятнадцати. Она казалась полнее, чем тогда, когда я видел ее в последний раз, волосы были короче, глаза — темнее. Подвижное лицо, пока еще ясное и безмятежное.
В большом книжном шкафу я увидел книги Мартина Гилберта[54], Хелен Эпштейн[55], Ханны Арендт[56]… Телевизор был включен. Она страшно исхудала, но я все-таки узнал ее. Эстер ван Халл: должно быть, это ее девичья фамилия. Она смотрела на меня пронзительным взглядом, но, похоже, не узнавала. Мою протянутую руку она проигнорировала.
— Эстер? — спросил я.
На миг в ее глазах что-то блеснуло, но тотчас же она снова уставилась в пространство.
— Эстер, я — Макс Липшиц, друг Сабины.
— Сабина? Где Сабина?
У нее оказался неожиданно сильный голос.
— Сабины здесь нет. Меня зовут Макс, я специально к вам приехал. Госпожа Эдельштайн?
— Эдельштайна больше нет, — прошептала она.
— Что с ним случилось? — осторожно спросил я.
— Эдельштайн умер, Эдельштайна убили, он мертв!
Это она сказала громко.
— Эдельштайн был евреем, — добавила она.
— Кто его убил? — спросил я.
Она не ответила.
— Эстер?
Она молчала, продолжая глядеть в пространство.
— Я был у Лизы Штерн.
Она ничего не ответила, но, широко раскрыв глаза, уставилась мне в рот. И начала подниматься.
— Эстер, я виделся с Лизой Штерн.
— Да-да, теперь я знаю все! — Она погрозила кулаком. — Что он убийца, убийца! Подлый предатель! Я точно знаю! — Она уже кричала.
Какая-то нянька вошла в комнату и подозрительно посмотрела на меня, потом на нее.
— Все в порядке, госпожа ван Халл? — спросила она. — Может быть, вам лучше сесть?
— Пошла вон, лахудра, — бесстрастно ответила Эстер.
Нянька, качая головой, вышла. Эстер заговорщицки поглядела на меня. И я понял, что она не так безумна, как прикидывается.
— Они поджидают в коридоре. Они шпионят за мной. Погляди-ка, ладно?
Я выглянул в коридор. Там было пусто. Я вернулся в комнату.
— Эстер? Сэм Зайденвебер написал воспоминания.
Ее бледно-голубые глаза теперь смотрели на меня.
— Макс, — сказала она. — Ты правда тот самый Макс?
— Да, Эстер. Как у тебя дела?
— Боже мой, Макс, неужели ты до сих пор ее ищешь?
— Да, Эстер, я ищу ее. Я все еще ищу ее. Ты не знаешь, где она?
— Бедный Макс. Сабина никогда не вернется… — Она заплакала. — Оставь ее в покое, Макс. Я так долго ее не видела.
— Да, но… — Я понял, что так мне ничего не добиться, и спросил по-другому: — Кем был Эдельштайн?
Ее взгляд оставался ясным, голос стал выше и звучал нормально.
— Макс, — сказала она, — я могу тебе доверять? Ты действительно был у Лизы Штерн?
Я кивнул. Она пристально посмотрела на меня. Потом глубоко вздохнула:
— Тогда ты все знаешь.
— Да.
— Извини меня, Макс. За то, что раньше я никогда… Это было просто невозможно…
— Я понимаю, — к своему собственному изумлению пробормотал я.
— Ханс Эдельштайн погиб. Его убил в Заксенхаузене Миннэ ван Флиит. Миннэ Феддерс ван Флиит. Мой возлюбленный, мой муж. Он тоже сидел в этом лагере, Бог знает за что, даже боши обманули его ожидания. Я его любила, Макс, понимаешь? Я была влюблена в него! Что теперь с этим поделаешь? Влюбиться не в того, как может такое случиться? Простая физиология, вот что это было, вроде неизлечимой болезни, и я не хочу больше ничего знать. Он не выглядел мерзавцем, он мог быть невероятно нежным и милым, он был ученым, казался человеком, которого можно уважать. Но все эти годы меня мучили подозрения. Что-то было не так. Этот паспорт, с ним произошло что-то странное. Когда я узнала об этой бляди, с которой у него была связь, то решила докопаться до истины. И у меня хватило на это силы и ярости…
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.