До востребования - [14]

«…Все кусты у нас зазеленели. Только два еще голые. Но мы считаем, что они просто поздние. Так что насчет них не беспокойтесь. А в комнате вашей мы побелили, и Боцман ваше радио починил, и вообще мы все с нетерпением ждем вас домой».

Николай Сергеевич прячет письма под подушку. Он лежит улыбаясь и поглядывает на зеленую ветку за окном.

ПОСЛЕДНИЙ СНЕГ

В дверях проходной Светлана Петровна столкнулась с возвращающимся в бюро конструктором Павловым.

— Что это вы, как бабушка, в платке? — спросил он ее. — Пора переходить на шляпу — весна не за горами,

Светлана Петровна пожала плечами и не ответила. Она не любила Павлова, и когда он вошел в состав четверки, разрабатывающей новый проект, совсем этому не обрадовалась. Ей казалось, что он сомневается в ее знаниях, не верит в нее, как в специалиста. Она и сама не знала, откуда возникла у нее эта неприязнь к Павлову. Может быть, со слов мужа, может быть, еще почему-либо. Она холодно поблагодарила его за совет, а втайне даже рассердилась на глупую шутку о шляпе и платке.

По дороге Светлана Петровна зашла в детский сад за дочерью. До самого дома Лидочка рассказывала ей свои новости и, подпрыгивая, шла по краю тротуара, держась за кончик маминой варежки.

Дома было холодно. Светлана Петровна принесла из сарая дров, затопила. Весело затрещали нижние сухие щепки. В печи загудело.

За синим стеклом падал частый снег. Ветер относил его в сторону, и снег покорно ложился на косячок оконной рамы. Светлана Петровна стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу. Она дышала на него и потом перечеркивала тонким пальцем вспыхнувшее на зеркальной поверхности туманное облачко. Потом она вздохнула, провела ладонью по стеклу, словно хотела стереть с него свое отражение. Кончалась зима. Самая трудная зима в жизни Светланы Петровны.

Она вошла в столовую, тихонько подвинула стол, зажгла сильную лампу под эмалированным зеленым колпаком. Серебряные пуговки кнопок плотно сидели по краям листа, прижимая его к чертежной доске. Все было в обычном порядке: сбоку лежали отточенные карандаши, стояла баночка с тушью, поверх бритв и исчерканных листков лежала готовальня.

Светлана Петровна работала в конструкторском бюро на большом заводе. На этом же заводе до прошлого года работал инженером по сборке конструкций ее муж — Леонид Данилович Артемьев. В прошлом году он оставил семью и перевелся в главк.

Светлана Петровна откинулась на спинку стула, опустила вдоль тела уставшие руки. Последняя неделя была напряженной: министерство торопило заводских конструкторов поскорей ликвидировать недостатки в проектах двух новых машин. Эти машины пойдут в массовое производство. Их появления ждут многие заводы страны.

Телеграмма из министерства пришла еще на прошлой неделе. Работы было много. Но даже сейчас, склонившись над чужими чертежами, Светлана Петровна поминутно ловила себя на том, что думает о своем проекте. Она сердито хмурилась и снова вчитывалась в лежащий перед глазами чертеж.

Окончив работу, она осторожно скатала чертежи, подошла к кровати. Девочка спала. Сейчас ее личико удивительно походило на лицо отца. Пепельные пушистые ресницы, широкие брови, лежавшие на круглом лбу, были такие же, как у Лени. Темно-русые волосы, немного курчавые у висков, разметались по подушке. Только рот был мамин. Серьезно, не по-детски поджатые губы вызывали у Светланы Петровны удивление и гордость. Часто, расчесывая пушистые волосы девочки, она вдыхала ее теплый родной запах, болтала веселую, ласковую чушь, которую нельзя повторить и запомнить, но взглядывая на крепко сложенные губы ее рта, начинала говорить с ней сдержанно и серьезно, и такой тон больше всего нравился Лиде.

Мать, наклонившись над кроваткой, с тоской и нежностью вглядывалась в лицо дочери. Она думала о том, что много работает и поэтому занимается с дочерью только по воскресеньям, что подходит весна и Лиде нужно демисезонное пальтишко. С ресницы упала и поползла по щеке слеза. Светлана Петровна нахмурилась и вытерла слезу полотенцем.

Было слышно, как по площадке прошаркали ноги. Так ходил только сосед — старый доктор Николай Иванович. Часто по вечерам он заходил к ней, присаживался у стола, рассказывал что-нибудь.

Светлана Петровна взглянула на часы: десять. «Поздно. Устал, наверное», — подумала она и решила не звать старика. Но доктор остановился перед ее дверью и тихонько постучал по почтовому ящику.

— Желаю здравствовать, Светлана Петровна. Поздно я сегодня, извините, — старик достал из чемоданчика сверток, перевязанный голубой ленточкой. — Лидочке вашей. Поздравляю с днем рождения дочери. С удовольствием посидел бы у вас, но — час поздний…

— Да что вы! Проходите, Николай Иванович! У меня как раз чайник вскипел. Посидим. А ко мне вчера после работы сослуживцы заходили поздравить. Ну, я с ними заболталась и ничего не сделала. А сегодня Лиду уложила пораньше и все-таки кончила срочный заказ.

— Я буду с вами ссориться. Зачем вы берете работу? Устаете, забот много, да еще по вечерам портите зрение.

Светлана Петровна достала из буфета чашки, сахарницу, блюдо с нарезанным пирогом. Подняла к доктору осунувшееся лицо. Голубая кофточка делала ее еще более бледной. Высоко под горлом кофточка была застегнута желтоватой костяной брошкой. И доктор вспомнил, что эту брошку когда-то ей подарил муж.