Дива - [58]
— Прошу пардону... Игорь, всё в порядке, не волнуйся. Это Борута чудит.
— Ничего себе, чудотворец, — проворчал Зарубин. — Девушек чуть с ума не свёл...
— Наших девушек не запугать! — ухмыльнулся Недоеденный, усаживаясь на диван в передней. — Борута зря старается, верно, барышни?.. Он раньше собачником работал, медведя кормил, так все животные его слушаются, и он может делать с ними всё, что захочет.
Присутствие охотоведа, а более его желание остаться в башне уже бесило.
— А глотку заткнуть ему можешь? — спросил Зарубин.
Костыль намёк понял, нехотя встал.
— Сейчас его переведут в мясной склад, то есть в железный контейнер-рефрижератор. Всё успокоится, и можно будет... поспать. Верно, барышни?
С тем и удалился. А у девушек вдруг исчезла эротическая лихорадка, хотя они изначально явились в спальню, ведомые желанием поиздеваться над оробевшим Зарубиным. Поэтому и разделись, настрополили себя на роль развращённых сексбомб — захотелось романтики и приключений. Тут же ладони стали просто тёплыми, сухими и глаза почему-то виноватыми.
— Извините нас, — потупленно сказала Натаха. — Хотели приколоться... Светает, так мы поедем. Вы только родителям ничего не говорите, ладно? Всё равно ты клёвый парень...
Зарубин спустил им велосипеды с гульбища, девчонки стыдились поднять глаза, и в этом искреннем и целомудренном смущении двух начинающих ведьм они и уехали.
Через полчаса, когда Боруту перевели в контейнер, собаки успокоились, а на востоке призывно заалело, Зарубин выехал с базы и не торопясь по своим ночным следам, покатил на восток зарастающими полями и перелесками. Опять накрапывал мелкий грибной дождь, и просвета на небе не предвиделось. На сей раз он чётко отслеживал приметы и ориентиры, но в какой-то момент обнаружил, что едет не туда и след на земле старый, от УАЗа. Он вернулся до ближайшей развилки, нашёл там отпечатки своих колёс, и оказалось, ехал правильно! Просто сам себе заморочил голову и запаниковал. Скоро в дождливых сумерках он заметил деревушку с силосными ямами и даже остановился: зрелище было живописным, полотнище тумана словно отрезало приземную, разрушенную часть домов, исчезли сиротливые глазницы окон, и в светлеющем мире плыли совершенно целенькие, хотя и замшелые крыши с печными трубами.
И из них, как дым, курился туман! Наверное, его подхватывало тёплым воздухом от земли и возносило по работающим дымоходам, отчего трубы курились столбами, как в морозный день. Даже заброшенные силосные ямы с густым березняком на дне показались рабочими, доверху набитыми свежей зелёнкой. Обман зрения был настолько правдивым, что Зарубин даже разглядел следы гусениц, поскольку обычно зелёнку в ямах прессовали трактором. В дополнение к этому он увидел внизу зелёные ручейки истекающего сока!
Но стоило тронуться с места, проехать несколько метров, как картинка разрушилась, всё встало на свои места и даже белёсый туман одёрнулся ветерком и обнажил суровую неприглядность запустения.
Мираж, отвлёкший его на несколько минут, сбил с толку, пробираясь обочинами по разбитой дороге, он свернул не туда и с первой попытки угодил на просёлок, ведущий в сторону от холма со столбами. Когда же сообразил, то вернулся назад, нашёл свой вчерашний след и не поленился, вышел и сделал затёску на дереве. Следующим ориентиром должен быть берег реки с омутом. Ехал и ждал: вот сейчас за поворотом откроется речная долина и плёс, но дорога изрядно повиляла и потянула в гору. Берега не было, а впереди замаячил уже бугор со столбами! Проскочить открытое место он никак не мог, с обеих сторон стоял плотный смешанный лес без единого просвета. На сей раз Зарубин возвращаться не стал, поехал вперёд и уже через километр оказался на знакомой вершине холма. И столбы разбегались в обе стороны, как вчера...
Высокий моренный бугор был травянистым, сухим и отсюда, как со смотровой площадки, можно было озирать все окрестности, пожалуй, на несколько вёрст. Всё было на месте, даже красный огонь на невидимой вышке, только речной долины не просматривалось ни в какой стороне, кругом старые ленточные выруба и узкие заброшенные поля, прикрытые гребёнками леса. Впрочем, Пижма здесь не так и велика и вполне может скрыться в этих зарастающих пространствах. Самое главное, холм со столбами тот самый, и с места не сошёл!
Зарубин немного поколебался, выбирая место, куда поехать и на чём себя проверить, выбрал привязку более реальную — лабаз. Если его нет, если там деревня — значит, вчера был именно в этой точке. На всякий случай он оставил затёску и поехал на площадку, всё время отслеживая отпечатки протекторов. Внизу, на сырой земле, их оттиск вообще становился чётким, и ошибиться тут было невозможно. Через полтора километра он нашёл лесной прогал, где они с Костылём оставляли машину, и дальше пошёл пешком. Старая хозяйственная дорога была и здесь: вероятно, каждую весну егеря ездили на колёсном тракторе, чтобы вспахать и засеять королевское поле. И хоть колеи глубокие, но вывезти отстрелянного зверя на УАЗе можно вполне...
Старый овраг с перекинутой берёзой возник внезапно, и Зарубин облегчённо вздохнул, хотя замаскированного лабаза ещё не увидел. Вздохнул и сразу ощутил земное притяжение, реальность, а то до последней минуты был не уверен ни в чём и плыл, как в невесомости. Здесь он опасался будоражить себя даже мыслями, вспоминать, где был вчера. Потом, когда он забрался на лабаз и сел, как в королевской ложе, в голову вообще пришла шальная мысль — не уснул ли вчера? Вполне возможно! Было очень тепло, сухо, прилёг, разморило, и во сне ему явилась вдова Дракони с бидоном...
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
На стыке двух миров, на границе Запада и Востока высится горный хребет. Имя ему - Урал, что значит «Стоящий у солнца». Гуляет по Уралу Данила-мастер, ждет суженую, которая вырастет и придет в условленный день к заповедному камню, отмеченному знаком жизни. Сказка? Нет, не похоже. У профессора Русинова есть вопросы к Даниле-мастеру. И к Хозяйке Медной горы. С ними хотели бы пообщаться и серьезные шведские бизнесмены, и российские спецслужбы, и отставные кагэбэшники - все, кому хоть что-то известно о проектах расформированного сверхсекретного Института кладоискателей.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.