Дива - [60]

— Тебя что, опять молоком напоили? — как-то подо­зрительно засмеялся охотовед. —Давай ешь! Может, для аппетита по сто грамм?

Зарубин помотал головой.

— Не хочу... Я только чаю попью.

В голосе Костыля и в самом деле зазвучала рев­ность.

— Слушай, вчера Дива Никитична к тебе пришла или приехала?

— Вообще-то приехала, на молоковозе.

— Сам видел?

— Сначала видел молоковоз на летней дойке.

— Откуда там летняя дойка?.. Впрочем, понятно...

 — На бугре стоял, — продолжал Зарубин. — Молоко- ш»з мимо проходил. Остановился, дверца хлопнула, по­том вдова появилась...

— Во ты везучий! — завистливо восхитился Костыль. — 11е хотел тебя грузить, но раз тебе все само в руки плы- «ёт... Я этот молоковоз ловлю уже года два! В прошлом году мои егеря поехали поле пахать весной. Но ведь осто­лопы же! Так же встретили его на дороге, напились мо­лока и отпустили. Все же местные, покрывают друг дру­га... Правда, обоих прохватило со страшной силой. Пару дней страдали... И это не единственный случай. Я понял, И у тебя та же проблема?

— У меня всё в порядке.

— Да ну?

— Желудок привыкший. Я же молочный заканчивал...

— Это я знаю... Жалко, не предупредил. Мне этот мо­локовоз нужен позарез!

— Зачем? Парного молочка тебе и вдова принесёт...

— Она-то принесёт. — Недоеденный доел грибной суп­чик и придвинул к себе второе. — Понимаешь, в чём дело, Игорь... Никто не знает, по какой дороге поедет, отку­да и куда.

— Известно: из одного пространства в другое!

Костыль замахал руками.

— Этот бред я уже слышал от Борутиных гостей... Ты про Алфея Никитича знаешь, должно быть... Так вот он умудрился каким-то хитрым образом прибрать к рукам колхозные леса и скупил у мужиков земельные паи. Весь этот край до Архангельской области принадлежит его се­мейству. Кто-то влиятельный в Москве помог, а кто, по­нять не можем. Своя влиятельная рука или на самом верху. Ну или тогда впрямь нечистая сила помогает! Наш губернатор однажды дёрнулся, прижать хотел Драконю. Теперь сам прикрывает, из опаски его столичных связей... Мы вынуждены арендовать у него земли как охотугодья. Видел, сколько здесь зверья? Обращал внимание на тропы? Самая продуктивная охота у нас... Но вдова со своими Дракошами за фалды держат. Дракоши — это зятья Дра- кони... Мы вынуждены платить даже за сбор дикоросов! Думал, сам Драконя умрёт, легче станет. Но вдова его ока­залась ещё круче! А чтоб свалить её, надо найти источник, откуда она возит молоко! Левое, явно мерзкого качества, если прохватывает. Санэпидстанция и налоговая у меня на охоте бывали, только сигнала ждут... Мы с Фефеловым этот вопрос обсуждали. Могли бы кое-что сделать. Но чер­ти попёрли его к вдове! Последствия известны... Если ты молочка попил и не тронулся умом... Извини, конечно! С тобой можно иметь дело. Надо вдовушку эту взять за жа­бры. Пока зацепка одна — поймать, кто поставляет ей мо­локо. По документам всё шито-крыто.

— А у неё своего дойного стада нет? — будто между прочим спросил Зарубин. — Каких-то её телят волки ре­жут...

Для Костыля это была застарелая головная боль.

— Говорят, есть... Но где прячет? Губернатор зимой давал вертолёт. Мы летали будто бы на учёт поголовья диких животных. На самом деле скот искали. Облетали весь район — ни сараев, ни загонов, ни заготовленных кормов. Ничего нет, а молоковоз ходит, как «летучий гол­ландец»... Поверишь тут в нечистую силу. Не зря тузем­цы говорят, ещё старший Драконя с дивьём лесным до­говорился. Оно и стада его пасёт, и корма заготавливает. Начнёшь выяснять, сунешься поглубже — вдова, ведь­ма, глаза отводит...

— Мистика, — сдержанно проговорил Зарубин, уни­мая внутреннюю трепещущую дрожь. — Как можно гла­за отвести?

Костыль разозлился.

— Какого чёрта ты тогда блукаешь по дорогам? Где ты вчера ездил — помнишь?.. Поверишь тут в мистику! В ле­ших и ведьм! Сегодня поедешь на лабаз — рацию возь­ми, в машину тебе положу...

Выдать полной инструкции он не успел, поскольку в трапезную ворвался егерь.

— Генерал приехал! И Кухналёв с ним!

— Ну, началось! — выдохнул Костыль и умчался.

Пользуясь суетой, Зарубин ушёл в свою башню

и не раздеваясь завалился спать. Показалось, только за­крыл глаза, а когда егерь его разбудил, оказалось, про­шло четыре часа! Он вспомнил, с какой мыслью заснул — завалить седого старика и попить его крови, дабы мозги не съезжали. Столь неожиданное желание сейчас пока­залось паническим: ничего же особенного не произошло! И нечего попадать под массовый психоз, царящий вокруг. А то вроде бы приехал лечить головы другим, но сам по­пал под влияние, даже крови захотелось...

Совещание происходило в егерской избе и напомина­ло военный совет в Филях на знаменитой картине: на сто­ле карты, полна пепельница окурков, компас, линейка и курвиметр, а уже подуставшие от обсуждения чины сидели, развалясь, вдоль стен. Вместо Кутузова был на­чальник УВД с чёрной повязкой на глазу, делавшей его свирепым, однако скрашивали светлый китель и блеск многочисленных звёзд, создавая вид праздничный и не­много потешный. Рядом сидел начальник охотуправле- ния, тоже в генеральском мундире, но почему-то его все звали просто Гришей. Потом могучий полковник Кухна­лёв в камуфляже, ещё какие-то полувоенные люди с ко­кардами и значками охотинспекции. Длинный Костыль в их присутствии стал коротким, приземистым и выгля­дел как пленённый Наполеон — сходства добавлял треу­гольный берет, которым он на людях всегда прикрывал лысину. В воздухе вместе с запахом дыма от дорогих си­гар висело какое-то уже принятое решение, и по тому, как все разом вскочили и наперебой потянули руки, ста­ло понятно, что Москву сдали французам или, вернее, Ев­ропейскому Союзу.