Дискотека. Книга 1 - [15]
На углу Оля замедлила шаги и толкнула подругу в густую тень старого платана.
— У меня же разговор. К тебе.
Ленка подвела глаза к невидимому небу. Оля, как всегда. Устроила театр, а после все переиграла. А потом опять передумала и по-своему надумала. Чего бы ей в кустах не поговорить, как собиралась.
Белеющее лицо Оли стало мрачным, темнели глаза под пушистой челкой.
— В общем. Мы туда пойдем, я тебя хочу попросить. Как самую свою настоящую подругу. Ты сегодня с Ганей потанцуй. И попроси, чтоб проводил. Тебя.
— Я? — Ленка ошарашенно пыталась разглядеть выражение олиного лица. Та, вздохнув, кивнула, повела плечиками, удобнее прижимая сумочку.
— А Лилька Звезда? Он же…
— Кончилась Звезда. Поругались они. Насмерть.
— Ну, Оль. Так и хорошо получается. Ты сама его и проводи, то есть пригласи. Пусть тебя проводит. Вы только меня проведите сперва.
— А Зорик?
— Угу. Так я и поверила, Зорика тебе жалко. — Ленка усмехнулась.
Оля покачала головой.
— Не жалко. Ну, немножко только. Но понимаешь. Если я его так сразу брошу, Ганя подумает что я, ну такая, легкомысленная вся. А я хочу, чтоб знал, я серьезная.
— О-о-о, — больше Ленка слов не нашла.
— Да, — сердито сказала Оля, и повторила, — да! А про тебя он тыщу раз говорил, вон Малая у нас какая вся прикольненькая, я говорит, на Малой женюсь.
— Фу. Трепло твой Ганя. Он про всех треплет. На всех женится. Ручки целует и орет женюсь женюсь. Помнишь, на Острове, сельсовет искал, хотел с москвичкой расписаться, забыла, как ее.
— Лен, не юли. У меня тут судьба решается. Я тебя прошу. Ну что ты хочешь, чтоб я сделала?
Ленка молчала, не понимая, как быть. Оля все переворачивала с ног на голову и так уверенно это все объясняла, хотя молола полную ерунду. Но не слезет ведь, пока своего не добьется. Так вот у них всегда, с самого третьего класса.
— Я ж не прошу, чтоб ты целовалась с ним. Или гуляла. Ну, просто, пока я буду Зорика бросать, вы с Ганей ходите рядом. Что ты ржешь? У меня горе. А ты ржешь.
Ленка держалась за живот, согнувшись и завесив лицо длинными волосами. Перед глазами ее маячила чинная пара — Оля, бросающая несчастного Зорика, а мимо она, Ленка, с Ганей под ручку, ходят и ходят, туда-сюда, как привязанные…
Фонарь мигнул, показывая мокрые дорожки на худых щеках Рыбки. Зашипев и всхлипывая, та вытаращила глаза, оттягивая нижние веки пальцами.
— Во-от, — пожаловалась через частые всхлипы, — ту-ушь потечет сейчас. И вообще я домой.
— Куда домой? А танцевать? Оля, ты блин достала меня. Достала! Пошли уже.
— Ты согласна? Да? Малая, Леночка-еленочка, ну котик, ну шаша-малашаша. Ты мой самый-самый, лучший-лучший.
— Тьфу на тебя, — сказала размякшая Ленка, — тащи своего Ганю, буду его соблазнять.
Глава 5
Просторный вестибюль пылился мутновато-желтым светом от натыканных вдоль вычурной лепнины плафонов. Только два черных пятна посреди желтого с белым — стадо ломаных кресел у стены, да на другой, короткой стенке — квадратные окошечки касс. Одно чернело — закрытое, с налепленной в незапамятные времена выцветшей бумажкой с каким-то списком. А ко второму толпилась неровная очередь, яркой бугристой лентой. Девчонки в джинсах, мини-юбках, распахнутых курточках, все на каблуках, у кого туфли, а кто-то уже в сапожках. И вперемешку с яркими волосами, накрашенными губами и цветными тенями, плащами и куртками, — черные и серые куртки парней. Голоса сливались в неровное бормотание, рассекаемое вскриками и смехом, шуршали и топали каблуки и подошвы.
Белым призраком, почти подметая пол длинным плащом, промчался низенький Валера Омчик, кивая, кому-то кричал, с кем-то здоровался, нес перед собой на вытянутых руках стопку виниловых дисков в растрепанных обложках.
— Покажь, Омчик, — кричали ему, кто-то протягивал руку — уцепить верхний, но Валера шарахался, возмущенно ругаясь. И протолкавшись через очередь, исчез в боковой двери, откуда вела лесенка в диджейскую комнату. Крикнула и порвалась сверху музыка, это Валера протиснулся в двери, и они захлопнулись за ним.
— Роллингов потащил, — докладывал некто в узких ярко-синих джинсах, с пуговицей, туго застегнутой выше талии, — и Дорз там у него.
— Какие Дорз, — вступала барышня с оттопыренными локтями, на которых висела полуснятая красная курточка, — то Донна Саммер, у меня дома такой же диск, я знаю.
— Бед гел, аха бед гел! Ка-ка! Пи-пи! — заблеял высокий голос из-за голов и плеч.
— Зорик дурью мается, — отметила Рыбка, бросая тяжелую дубовую дверь и отходя к свободной стене, — Малая, а ну посмотри?
Ленка встала рядом, добросовестно оглядывая спутанное каштановое каре, впалые щеки с тщательно наведенным румянцем, карие глаза под жирными накрашенными ресницами и тонкие губы в алой помаде, которые Оля нервно покусывала.
Опустила глаза, проверяя, не прицепились ли репьи и колючки к вельветовому сарафанчику с торчащим коротким подолом.
— Колготки хоть целые? — испугалась Рыбка, вспоминая походы и пробежки по сумрачному парку.
— Угу, порядок. А я? — Ленка скинула на локти плащ, перетопталась полусапожками, в которые были заправлены узкие джинсы. Вдохнула и выдохнула, дергая молнию на джинсовом топе, который смастерила из оставшихся джинсовых лоскутов.
Вы думаете, что родиться княжной это большая удача? Юная княжна Хаидэ тоже так думала. Пока в её жизнь не вошло Необъяснимое…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».