Диана де Пуатье - [96]

В начале августа чаяния французов стали сбываться. Курия заняла враждебную позицию по отношению к Карлу V и его сыну. Ободренные этим обстоятельством, д’Авансон и его коллега Луи де Лансак заклеймили Карло Сфорца, приора Мальты, покинувшего службу Франции и перешедшего на сторону испанцев, а заодно донесли о заговоре членов семьи Колонна против папы^[482]. Их очень обрадовало отречение Карла V от престола 25 октября 1555 года и последовавшая за этим передача всех его титулов и владений сыну, Филиппу II: эмиссары Франции предполагали, что ожидавшийся период нестабильности, возможно, удастся использовать для изгнания испанцев из Италии.

При французском дворе Гизы и Диана убеждали короля, что он мог бы завоевать Неаполь и отдать его одному из своих сыновей. Гизы соглашались возглавить поход в это королевство, где Диана надеялась вновь обрести старинные калабрийские владения своей семьи вокруг Кротоне. Эрколе II Феррарский, вызванный королем, изъявил согласие помочь. Пьеро Строцци получил приказ отправиться на подмогу сиенцам, дабы отвлечь внимание. И все это — к величайшему удовлетворению Екатерины Медичи^[483].

Французские агенты славно поработали в Риме: кардинал Лотарингский уговорил папу 15 декабря 1555 года подписать наступательный союз, а 17 января 1556 года он передал герцогу Феррарскому экземпляр этого документа, подписанный королем^[484]. Оставалось лишь подготовиться к началу войны с испанцами. Однако 16 февраля 1556 года стали известны статьи договора, заключенного в Воселле при посредничестве Монморанси между Генрихом II, императором и его сыном Филиппом^[485]. Рассуждая логически, в него включались все союзники Франции. В Риме это вызвало огромное разочарование, тем более что папа только что послал к королю герцога де Сомма, главу неаполитанских изгнанников, чтобы обсудить подробности похода в Неаполь^[486].

Симпатизировавшие Франции итальянские принцы растерялись. Оттавио Фарнезе открыто встал на сторону Испании. Чтобы удержать герцога Феррарского, король предложил ему щедрый пенсион, а папа Павел IV получал титул главнокомандующего Папской области^[487]. Рим и в самом деле не отказался от кампании против Неаполя: 11 мая, дабы предусмотренное договором наступление состоялось, кардинал Карафа отправился из Чивитавеккии во Францию. Ко двору он прибыл с роскошной свитой и всевозможными подарками — античными скульптурами, вышитыми тканями, шпагой и шляпой, получившими папское благословение, для короля, золотой розой для королевы и, несомненно, также дарами для Дианы и наиболее влиятельных членов Совета^[488].

В Фонтенбло 4 июля кардинал держал над купелью одну из близняшек, только что родившихся у Екатерины, нареченную Викторией^[489]. После этого во время праздничного застолья он резко выступил против испанцев, обвинив их в подготовке захвата Вечного города. Благодаря вмешательству Дианы и Гизов 31 июля король пообещал отправить в Рим две тысячи гасконцев, а 10 августа в Ане, вопреки Воселльскому договору, решил возобновить наступательный союз с герцогом Феррарским, дабы обеспечить защиту Святого престола^[490].

Кардинал Карафа 5 сентября в Антибе вместе с войсками, посланными Францией, сел на галеру капитана Полена, барона де Ла Гарда. Эскадра высадила пассажиров в Чивитавеккии. На обратном пути она угодила в сильную бурю. Галеры укрылись на Корсике, точнее на побережье Сен-Флоран. И тут, рассказывает Брантом, Полен увидел, как мимо идут «одиннадцать больших кораблей, отлично оснащенных для войны и везущих 6000 испанцев в Италию, с тем чтобы высадить их в Генуе»^[491]. Барон бросил против них свои галеры. Он захватил и потопил один корабль, другой ожидала та же участь, а остальные поспешили прочь. Из тех, кого пошвыряли в море, «большинство утонули, и лишь немногих спасшихся заковали в железо».

Диана не замедлила узнать об этом пленении от своего родственника Шарля де Леви, барона де Шарлюса — он был сыном Жана де Леви и Франсуазы де Пуатье, тетки Дианы. Как великий распорядитель и управляющий вод и лесов, благодаря королевской милости, барон пользовался привилегией располагать львиной долей добычи с вражеских кораблей. Диана, полагая, что это касается и экипажей кораблей, захваченных Поленом де Ла Гардом, обратилась с этим вопросом к королю. Генрих II, писала она своему кузену^[492], дал согласие на то, чтобы пленников, которых герцогиня называет «рабами», продали тому, кто предложит наиболее выгодную цену: можно предложить их генуэзцам, союзникам Испании, или же капитанам галер, предлагающим за каждого гребца по 25 экю, что в целом за 480 мужчин составит 12 тысяч экю. Но главнокомандующий короля на Корсике Джордано Орсини предложил индивидуальную оплату в 40 экю. Оставалось лишь выбрать наиболее щедрого покупателя, поскольку турецкий султан, по-видимому, тоже был заинтересован в покупке пленников, а сделка с ним могла оказаться весьма выгодной: среди несчастных узников, возможно, были и турки, ранее захваченные испанцами. Как бы то ни было, Диана напоминала, что выручка от продажи «рабов» принадлежит ей: «Деньги, которые вы получите, прикажите, коли сие осуществимо, переправить через банк, дабы вам не пришлось беспокоиться о самоличной их доставке». А свою спешку с этим вопросом она оправдывала желанием использовать означенные деньги для выкупа сына Шарлюса, угодившего в плен в Германии: «Я сделаю все возможное для скорейшего его выкупа».