Девятьсот часов неба. Неизвестная история дирижабля «СССР-В6» - [63]

По представленному т. Ткачёвым проекту постановления СТО о развитии дирижаблестроения в 1936–38 г.г. сообщаю:

1. Предложение об организации на Севере дирижабельных линий и соответствующих земных сооружений… с тем, что в начальный, освоительный период эти линии будут обслуживаться кадрами Дирижаблестроя, – Главсевморпуть поддерживает.

2. В целях предварительной проверки работы дирижаблей в условиях Севера, Главсевморпуть считает целесообразной организацию в августе текущего года перелёта дирижабля «В-6» по маршруту Москва – Архангельск – Югорский Шар – о. Диксон – Игарка и обратно (с выполнением некоторых грузовых операций на участке Дудинка – Норильск) – при условии, что до совершения этого полёта будут устранены конструктивные дефекты у «В-6» и будет накоплен достаточный эксплуатационный опыт у его экипажа[132].

Перспективы одобрения 150-миллионного плана дирижаблестроения были более чем сомнительны, но как минимум разрешить «СССР-В6» выполнение серии испытательных полётов в Заполярье Политбюро вполне могло. Сама судьба давала дирижаблистам шанс, однако воспользоваться им не удалось по досадной причине: именно в это время флагману Эскадры – главному действующему лицу арктической пьесы – пришлось встать на капремонт.

Вынужденный отпуск

Необходимость основательной починки «СССР-В6» стала ясна ещё в начале 1936 года, хотя после окончания испытаний прошло каких-то шесть-семь месяцев.

Прежде всего, требовала замены оболочка: из-за низкого качества баллонной материи она стала катастрофически пропускать водород, причём случилось это гораздо раньше, чем ожидали. С протечками пытались бороться при помощи разнообразных ухищрений – наклеивали дополнительный верхний слой прорезиненной ткани, лакировали, парафинировали, но это мало помогало. Даже будучи новой, оболочка выпускала около 1,5 % газа в сутки, что в несколько раз превышало показатели итальянских материй, а к моменту постановки дирижабля на капремонт скорость утечки достигла совершенно неприемлемой величины в 4 % объёма – каждые 24 часа терялось 700–800 кубометров драгоценного водорода. Исправить дело могла только полная замена оболочки[133].

Требовались и некоторые другие капитальные работы.

Хорьков 22 апреля 1936 года подписал приказ о прекращении полётов дирижабля и передаче его на Верфь для разоружения, то есть выпуска газа и отсоединения оболочки от килевой фермы[134].

Коль скоро корабль пришлось поставить в эллинг и фактически разобрать, этим решили воспользоваться, чтобы в преддверии возможных полётов на Север провести не просто капремонт, а модернизацию дирижабля, приспособить его к арктическим условиям. В план заложили несколько серьёзных переделок:

– изготовление оболочки по новому проекту – с увеличением числа диафрагм и баллонетов – с тем, чтобы улучшить управляемость корабля;

– переделка носовой части киля и носового купола, устройство носового причала, что должно было повысить прочность конструкции и дать возможность стоянки на причальной мачте;

– усиление кормовой части киля и кормового развития;

– переделка бензиновой магистрали, газовых и воздушных клапанов, рулевого управления, оборудования кабины и моторных гондол[135].

Нобиле уже не принимал участия в проектировании этих новшеств. Он всё ещё был в Советском Союзе[136], но отношение к нему на Дирижаблестрое к тому времени сделалось весьма прохладным. Окрепла уверенность в том, что новые полужёсткие корабли советские инженеры построят и сами, что итальянец больше не нужен. Подверглась ревизии оценка его профессиональных качеств в целом, а также той конкретной пользы, которую он принёс на этапе становления советского дирижаблестроения.

На одном из закрытых совещаний в июне 1936 года Хорьков ретроспективно весьма невысоко оценил работу Нобиле:

…Нобиле был очень неважным конструктором. Он у себя в Италии конструктором никогда не был, а был только администратором, у которого в подчинении был целый ряд конструкторов, поэтому себя на конструкторской работе он на протяжении четырёх лет [в СССР. – А. Б.] не проявил. Его роль заключалась в том, что он привёз ряд специалистов: инженера Трояни, который работал с нами, как главный конструктор, привёз чертежи и материалы. По этим чертежам, не отступая от них ни на йоту, он строил корабль В-6. Большими серьёзными конструкторскими работами он не занимался, причём, когда молодые инженеры, желая научиться на постройке этого корабля, просили его указаний при проверочных расчётах этого корабля, он заявил, что «корабль летает и будет летать, и посему бесполезно заниматься расчётами. Что вы, меня хотите проверять, что ли?» Это привело к тому, что взаимоотношения у молодёжи с Нобиле были паршивыми. Трояни был человек другого склада, хотя он был фашистом, но он занимался внимательно подготовкой нашей молодёжи, учил их, и от него наша молодёжь научилась многому, от Нобиле же выучилась немногому. Во всяком случае, не настолько, сколько стоил сам Нобиле с точки зрения монеты. Тогда, когда в прошлом году мы занялись кораблём специального назначения[137], Нобиле нельзя было поручить этот корабль. По указаниям свыше нужно было Нобиле оставить на ограниченном участке и перевести его по подготовке лётных кадров, поскольку он в области конструирования перестал давать то немногое, что он давал…