Девушка с нижнего этажа - [99]

Мне совершенно очевидно, что номера 4 и 6 действуют сообща, но во имя чьей выгоды? В скачках может быть только один победитель.

Краем глаза я замечаю зеленую вспышку, огибающую поворот и вырывающуюся вперед, лавируя между лошадьми. Да это же лепрекон верхом на Жулике! Мистер К. каким-то образом настроил коня на победу. Но как ему удалось обойти не одного, а сразу двух противников? Конечно, так далеко завести может только вера в собственный успех.

Я прокручиваю в голове сцену, произошедшую в магазине Баксбаума. Робби сказал, что Билли предлагал «повлиять» на результаты скачек в пользу Воскресного Сюрприза, принадлежащего мистеру Баксбауму. У Билли хватило бы на это денег. Мистер Баксбаум ответил отказом, но ведь на каждую прямую дорогу приходится дюжина кривых тропинок, по одной из которых ходит конь, названный в честь мелкого воришки. Я вдруг понимаю, что номер 9, под которым выступает Жулик, складывается из счастливых для Билли чисел 4 и 5 и совпадает с номером на двери его «кабинета». Меня обманули. Билли ни за что не стал бы так легко расставаться с любимой безделушкой.

Как и следовало ожидать, жокеи под номерами 4 и 6 выжали из лошадей все соки и начинают сдавать позиции. Но сделанного не воротишь, и хотя Воскресный Сюрприз изо всех сил старается не отставать, все эти вихляния и маневры стоили ему немалых сил. Впереди номер 11 задерживается на трудном участке трассы, и Жулику должно хватить времени, чтобы сократить разрыв, притом что остальные участники отстают довольно сильно.

Небо прорезает молния, а через пару секунд тучи сотрясаются от грома. Из-за шума рыжий мерин, скачущий передо мной, становится на дыбы и, развернувшись, бежит в обратную сторону. Дождь льет как из ведра, и мы с Картофелиной вымокаем за несколько мгновений. С ритма сбиваются еще несколько лошадей, но только не Картофелина, хвала ее надежным ногам, которые Старина Джин собственноручно массировал и укреплял. Он не бросил Картофелину, и теперь я уверена, что она не бросит меня.

Я напряженно вглядываюсь вперед сквозь пелену дождя. Сердце екает всякий раз, когда меня подкидывает в седле. Со всех сторон летит грязь. Земля кажется невыносимо близкой, и с каждой секундой она становится все более скользкой и вязкой. Лошадь, бегущая рядом с нами, спотыкается, и поэтому та, что бежит следом, врезается в ограду, превращаясь в размытое пятно из шерсти и мышц. Картофелина устремляется вправо, и я снова теряю равновесие.

Мне каким-то чудом удается удержаться в седле. Я понимаю, что непогода, которая вывела из игры нескольких наших конкурентов, может сыграть злую шутку и со мной. Жулику удалось сохранить свою позицию — впереди него по-прежнему скачут лишь Амир и номер 11.

Когда мы выезжаем на прямой участок трассы, я, оторвав копчик от седла, наклоняюсь как можно ближе к шее Картофелины, чтобы ей было легче меня нести. Каждый шаг Картофелины гулко отдается у меня в костях, но я держусь, ощущая себя скорее седельной сумкой, а не ездоком. Амир на полной скорости вписывается в очередной поворот, словно совсем не чувствует на себе веса вымокшего Джонни Форчуна.

Картофелине как-то удается вдвое сократить расстояние, отделяющее нас от Жулика. Его хвост развевается перед нами, словно пиратский флаг. К повороту мы подходим почти наравне с ним, и теперь начинается наша битва за место на трассе. Это наш шанс обогнать Жулика! Лепрекон направляет коня к внутренней дорожке, и теперь деревянное ограждение оказывается всего в четырех футах от него. Четыре фута — это ширина одного стойла, и хладнокровная лошадь вполне может прошмыгнуть по такому коридору. Вот только мало кто осмелится в таком случае пустить лошадь галопом. Но моя кобылка меньше, чем жеребцы, и она справится.

— Готова, милая? Пошла! — я ударяю Картофелину каблуками, и она, кинувшись вперед, проскальзывает между Жуликом и ограждением. Вот мы поравнялись с Жуликом, и мне в нос ударяет кислый лошадиный запах.

— Потаскуха! — злобно выкрикивает лепрекон, когда мы проносимся мимо. Размахнувшись, он ударяет меня хлыстом по ноге. Мне становится ужасно больно, как будто от меня отрезали кусок мяса. Мне хочется закричать, но в легких совсем не осталось воздуха, поэтому из груди вырывается лишь хриплый стон. Такой боли я еще никогда не испытывала. Я так сильно стискиваю зубы, что боюсь, как бы они не сломались. Я съеживаюсь в седле, и мы с Картофелиной утрачиваем преимущество, которым только что завладели.

Картофелина вздрагивает, и мне кажется, что все уже кончено.

Но когда мы выходим из поворота, моя кобыла издает пронзительное ржание, в котором чувствуется вся ярость, что бурлит у меня внутри. Когда лепрекон проезжает мимо нас, добросердечная Картофелина, щелкая зубами, пытается его укусить. Ее карие глаза закатываются, а изо рта, словно яд, вытекает пена. Картофелина хочет полакомиться не шляпой лепрекона, а его кровью.

Лепрекон с криком уворачивается от Картофелины, и Жулик с остекленевшими от ужаса глазами спотыкается. Я снова склоняюсь к шее Картофелины. Выровняв курс, я оглядываюсь назад. Ай да умница!

Впереди номер 11 оступился, и вскоре мы уже проезжаем мимо него. Амир, скачущий на четыре корпуса впереди, постепенно замедляется — он всегда так делает, когда не чувствует, что за ним гонятся. Джонни Форчун как-то говорил, что Амир — ленивый скакун.