Девушка с нижнего этажа - [98]

Миссис Пэйн, вошедшая в роль любезной благовоспитанной дамы, обмахивается веером. Она меня не узнает. Но когда я проезжаю мимо, на ее улыбающемся лице проступает смятение — так колеблется пламя свечи, если на него дунуть. Сидящая рядом с миссис Пэйн Кэролайн неотрывно следит за мной зорким взглядом. Из-под ее плоской бежевой шляпки виднеется заплетенная мною коса в виде танцующего льва. Надо же, прическа до сих пор цела. Свалившись с велосипеда Ноэми полдюжины раз — отчего моя подруга сразу почувствовала себя увереннее, — Кэролайн, однако, заявила, что ее еще никто не превзошел. Хоть я и не совсем поняла, кого Кэролайн имела в виду — Ноэми или велосипед, — для моей бывшей госпожи задул ветер перемен. Надеюсь, она сможет с новой силой расправить крылья.

— Добро пожаловать на скачки, дамы и господа. Нас ждет целая миля невероятного зрелища! — объявляет ведущий.

Представители прессы, расположившиеся вдоль ограды, отделяющей зрителей от трассы, стремительно что-то записывают в тетрадях. К столбам приколочены таблички, на которых перечислены все спонсоры и их лошади с указанием номера и масти. Я ищу в толпе Нэйтана: мне очень хочется его увидеть, но в то же время боязно, что мне на глаза попадется Лиззи, виснущая у Нэйтана на руке.

На трибунах возникает знакомый силуэт. Я сажусь прямее, надеясь, что со стороны я похожа на грациозную даму, плывущую на черном лебеде. Нэйтан машет мне шляпой. В нем нет мечтательности, присущей мистеру К., а в сравнении с Мерриттом Пэйном его фигура не отличает величавостью, но от него веет благородством компаса, который всегда показывает на север.

К Нэйтану протягивается пара розовых ручек, и вскоре рядом с ним на трибуне появляется Лиззи. Они очень хорошо смотрятся рядом. Нэйтану было бы куда проще с такой девушкой, как Лиззи, на которую не распространяется закон о межрасовых браках. Лиззи своей шляпкой «Мисс Ягодка» закрывает мне обзор на Нэйтана. Вероятно, она думает о том же, о чем и я.

Джозеф подводит Картофелину к прочерченной мелом линии. Мы оказываемся удалены от центра больше всех участников. Я встряхиваю онемевшими от волнения руками и ногами, а затем делаю глубокий вдох.

— Спасибо, Джозеф.

Вытянувшись по струнке, парнишка уходит вслед за другими конюхами.

Слева от нас двенадцать жеребцов, пофыркивая, роют землю копытами. Пружины заряжены и готовы вот-вот распрямиться. Трасса кажется мне слишком узкой и хлипкой, как картон. Одно неверное движение — и меня размажут до состояния бумажного волокна, я окажусь кусочком коры, попавшим под сорок восемь дробящих поршней.

Жулик, стоящий через несколько лошадей от нас, выгибается волнами, словно его тело состоит из воды, а лепрекон, как земноводное, пытается удержаться у коня на спине. Мерзкий мужчина больше не смотрит на меня, а что-то бормочет, возведя глаза к небу. Наверное, молится. Сейчас самое время поверить в Бога.

Оглядев ипподром, я наконец замечаю Билли Риггса. Он сидит ближе к центру трибуны. На голове у него подобранная к костюму шляпа с аляповатыми перьями, закрывающими обзор зрителям с задних рядов. Мы с Билли встречаемся глазами, он встает и, сняв шляпу, отвешивает мне шутовской поклон. Я вдруг осознаю, что если мы со Стариной Джином изо всех сил хотели слиться с толпой, то Билли Риггс, напротив, делает все, чтобы выделиться. Возможно, его вызывающий образ придуман для того, чтобы отвести глаза от преступлений, среди которых, вероятно, самым тяжелым является наличие чернокожего прадеда в родословной. Люди, сидящие вокруг Билли, оживленно перешептываются, и мне становится интересно, какие секреты хранятся у них в подвале. Да и у всех присутствующих. Я вновь отыскиваю глазами миссис Пэйн: она протягивает своему знакомому руку в перчатке для поцелуя. Быть может, ее манеры безупречны, но она изворотлива, как тысяча Билли, принимающих ванну.

Пока перетаптывающиеся кони не стерли меловую линию копытами, мужчина в красном котелке направляет револьвер в воздух.

— На старт!

Я вставляю ноги в стремена и наклоняюсь вперед.

— Внимание!

Я представляю себя ветром, легким и сильным, но не невидимым.

Бах!

Сорок четыре

Ударив каблуками в бока кобылы, я выкрикиваю как можно громче: «Пошла!» — и Картофелина буквально срывается с места!

Всего за какие-то две секунды происходит сразу несколько вещей. Что-то напугало коня под номером 1, и он понесся в обратном направлении. Жокеи под номерами 4 и 6 прижимают к краю трассы третью и пятую лошадь, отчего те почти что валятся на колени.

Джозеф был прав: от номеров 4 и 6 ничего хорошего ждать не приходится, а предсказать, что они задумали сделать дальше, просто невозможно.

Мы пролетаем мимо Ноэми с Колокольчиками, которые пронзительно кричат, подпрыгивая на месте. Суфражистки тоже вскакивают со своих мест на трибунах. Они не уступают Колокольчикам в громкости. Миссис Буллис, вытаращив глаза, обхватывает лицо руками.

К первому повороту мы с Картофелиной приближаемся не в числе лидеров, но нам хотя бы удалось обогнать Жулика. Впереди всех мчатся Амир и номер 11, им в спину дышит номер 4, которого вот-вот догонит Воскресный Сюрприз. Я пристраиваю Картофелину за Воскресным Сюрпризом, рассчитывая, что любимчик мистера Баксбаума расчистит нам путь и поможет закрепить наше слабое преимущество перед Жуликом. Номер 4 берет чуть правее, открывая лазейку, которой решает воспользоваться Воскресный Сюрприз. Но тут номер 4 возвращается на прежнее место, и теперь уже Воскресному Сюрпризу приходится вильнуть вправо. К лошади Бена Абнера подбирается номер 6, прижимающий Воскресного Сюрприза к краю трассы, и всем остальным участникам их уже не обогнать. Так вот о чем говорил мне Бен Абнер!