Десять страниц из истории музыки - [38]

Надо сказать, что финансовое положение композитора к этому времени настолько укрепилось, что он мог спокойно посвятить себя только творчеству. Он, наконец, закончил Квартет до-минор, который начинал еще в доме Шумана. Это произведение стало выражением внутренней борьбы между любовью к Кларе и верностью Шуману. Кроме того, к этому времени начала вызревать его Первая симфония.

Свои крупные симфонические сочинения Брамс писал уже во всеоружии мастерства, когда сложились самобытные черты его стиля, типичный для него круг образов. Все четыре симфонии, при всем их различии, объединяет общность устремлений композитора — стремление сохранить основы классического симфонизма. Он противопоставлял это начинающемуся в последние десятилетия XIX века кризису монументальных жанров. И в симфониях Брамса монументальность замыслов, широта масштабов, которые были связаны с опорой на бетховенские традиции, своеобразно сочетались с субъективным, «камерным» содержанием музыкальных образов.

Замыслы симфоний Брамс вынашивал десятилетиями. Очень тщательно все обдумывал, выверял. Композитор поставил перед собой грандиозную задачу — возродить классическую симфонию, доказать животворную силу этих традиций. Она была особенно трудна потому, что крупнейшие художники второй половины XIX века Вагнер, Лист, Берлиоз считали, что этот жанр исчерпал себя, что симфония в том виде, как была представлена в творчестве венских классиков, больше развиваться не может. На смену симфонии они выдвинули принципы романтической поэмы, формы которой вырастали из конкретного программного замысла.

Брамс также стремился сделать свою музыку содержательной, но был противником программности в толковании Листа и Берлиоза. Он не хотел в угоду избранному литературному сюжету нарушать логику музыкального развития, потому что в этой логике искал средства для более объективного отражения жизни.

Понимая всю сложность этой задачи, Брамс начинал сомневаться в своих силах. В начале 70-х годов он писал: «Я никогда не напишу симфонию! Ты не представляешь, какой смелостью надо обладать, чтобы решиться на это, когда слышишь за собой шаги гиганта (Бетховена)».

В то время, когда он писал эти строки, сорокалетний Брамс уже трудился над своей Первой симфонией. 20 лет понадобилось композитору, чтобы завершить, наконец, работу над симфонией. 20 лет долгого пути, каждый шаг которого медленно приближал его к заветной цели. Создание этой симфонии для Брамса стало не просто написанием очередного инструментального сочинения, а центральным событием жизни, которого ждали и друзья, и враги. Трудности творческого пути воплотились и в характере произведения, которое соединило в себе исповедальность и объективность, монументальность и камерность, драматизм и радость восприятия жизни. Рожденное в муках, оно отличается драматической напряженностью и просветлением в конце — тем движением от мрака к свету, которое было характерно для творений Бетховена.

Есть в Первой симфонии та эмоциональная неуравновешенность, которая выражает следы величайшей душевной борьбы. Не случайно, создавая это творение, композитор вдохновлялся образом байроновского Манфреда — гениального воплощения мятущейся, раздираемой всеми противоречиями личности, наделенной сильнейшими страстями. Брамс говорит здесь своим языком, воплотившим все — порыв, драматизм, но и сдержанность.

Летом 1878 года появилась в едином порыве Вторая симфония — полная противоположность строгой Первой. Эта симфония своей светлой жизнерадостностью отражала покой и уверенность, которых он достиг в долгой борьбе. В этих симфониях Брамс утверждал тот путь, по которому, как он считал, должен дальше развиваться жанр симфонии. 25 лет отделяли его симфонии от последней симфонии Шумана. И Брамс вновь возрождал четырехчастный цикл. Он был категорически против сжатия цикла до одной части[20].

Вслед за симфонией появился Концерт для скрипки с оркестром Ре-мажор и Соната для скрипки, которая получила название «Соната дождя». В скрипичном и последовавшем вслед за ним Втором фортепианном концертах Брамс утвердил и свою трактовку жанра концерта. В том же году Брамс стал почетным доктором университета в Бреслау. По этому поводу он отрастил роскошную бороду, которая придавала ему солидность. Популярность его росла.

В последние годы Брамс много путешествовал. В 1880 году он отправился в Бад Ишль — небольшой курортный городок. Он надеялся, что там его меньше будут беспокоить туристы и любители автографов. Место было действительно живописным. Сама природа и воздух способствовали укреплению его здоровья и прекрасному душевному настрою. Приятные впечатления принесло знакомство с Иоганном Штраусом, чьей личностью и музыкой Брамс был очарован.

Следующее лето Брамс провел в Прессбауме. Здесь был завершен Второй фортепианный концерт, который своим радостным характером напоминает живописный ландшафт Венского леса.

Лето 1883 года привело его на берега Рейна, где прошла его юность. Эти места вдохновили его на создание Третьей симфонии. Она наиболее героична. В период ее создания к стареющему композитору пришла последняя любовь. Молодая певица Гермина Шпис пела его песни, солировала в кантатах. Брамс искал любой предлог, чтобы оказаться в обществе этой «красивой, веселой девушки с Рейна». Много лет спустя она признается: «Я снова была совершенно покорена, увлечена, пленена, одурманена. И до чего же он мил! В настоящем летнем, светлом, молодом настроении! Он вечно молод!» На родине композитора уже считали этот брак решенным делом. Но и на этот раз композитор не женился.