Дела закулисные - [16]

Но сейчас стоял конец ноября, доцент Заруба завершал научную работу, на которую возлагал большие надежды, и целыми днями торчал в своей лаборатории в институте, а целыми вечерами дома. Все запланированные командировки он отменил, от всех приглашений на научные конференции и симпозиумы вежливо отказывался, а Кларка медленно, но верно утрачивала бронзовый загар, приобретенный на острове Венеры — Кипре и закрепленный в августе и сентябре частым возлежанием в лоджии. Лицо ее покрывала интересная бледность, улыбку украшал оттенок грустинки, взгляды же, все чаще устремляемые к столу, где сидели монты, были серьезны и, похоже, взывали о помощи.

Менее чем через месяц после возвращения из Братиславы, в дни предрождественской суеты, когда магазины и рестораны трещат по швам от нашествия посетителей, Франтишек, как и все граждане страны, двинулся в неизбежный поход по лавкам и универмагам покупать подарки для близких, которых, как нам известно, у него было совсем немного. Тем не менее Франтишек испытывал сильнейшую потребность дарить и потому покупал сувениры просто так, не ведая заранее, кому их потом вручит. В «Доме спорта» он приобрел отличнейший охотничий нож с длинной стальной рукоятью и легчайшую удочку из полого слоистого пластика. В магазине «Люкс», том самом, что на Целетной улице, купил рубашку цвета морской волны — импорт из Греции, в универмаге «Белая лебедь» — широкополую мужскую шляпу и чемоданчик из телячьей кожи и, наконец, на Железной улице, которую называют также «улочкой любви», на первом этаже фешенебельного магазина дамской модной одежды «Фемина», попросил показать итальянские чистошерстяные свитерочки, сама по себе цена которых обрекала их на принесение в жертву максимально близкому существу женского пола. Франтишек благоговейно прикасался к этим розовым, фисташковым и лимонно-желтым эфемерным шерстяным комочкам, напоминающим скорее холмики мороженого, нежели предметы, предназначенные быть надетыми на тело и снятыми, как вдруг из толпы женщин, взявших Франтишека в плотное кольцо и волнующе теснящих к прилавку, послышался неповторимый, с миндальным привкусом горечи женский голос:

— И кому же, Франтишек, предназначен ваш подарок?

Франтишек, повернув голову, увидел, как безошибочно предполагал, сияющую легкой улыбкой Кларку. На долю секунды он смутился, но, спохватившись, ответил честно:

— Еще и сам не знаю.

— Что-о, как же это так? — изумилась Кларка и кончиком языка коснулась небольшой щелочки между верхними зубками — диастемы — так стоматологи называют этот незначительный дефект, который является, как принято считать, признаком легкой врожденной дегенерации. Однако мужчине, пробуждавшемуся во Франтишеке, этот дефект казался неимоверно трогательным и волнующим.

— Не иначе большая любовь, если вы покупаете ей такой красивый, дорогой свитер!

И Франтишек поддался мгновенному взлету мысли, тому самому импульсу, что придает жизни остроту. Он взял с прилавка розовый свитерок и через головы толпящихся женщин протянул Кларке, было похоже, будто над их головами пронесся фламинго.

— Пожалуйста, очень прошу, примерьте!

Пани Кларка колебалась всего лишь мгновенье и, улыбнувшись, спросила:

— У нее такая же фигура, как у меня?

И, не дожидаясь ответа, взяла свитерок и стала пробиваться сквозь толпу к примерочной кабинке. Франтишек со стыдливой улыбкой, раздавая налево и направо «пардон» и «позвольте», следовал за ней, подобно личной охране. Перед портьерой, закрывающей кабинку, он взял у Кларки из рук сумочку и туго набитую свертками сумку и оглянулся вокруг, словно изучая, откуда могла вынырнуть неожиданная опасность. Он чувствовал себя сильным, он дышал глубоко, он сдвинул на затылок воображаемую шляпу, грудь его высоко вздымалась от волнения, и нельзя было поручиться, что в нагрудном кармане пальто он не прячет пистолет калибра 7,65 мм.

Близился полдень, и предрождественский наплыв покупателей достиг пика. На Франтишека никто не обращал ровным счетом никакого внимания, но, говоря по правде, его это нимало не трогало, волнение комом встало в горле, и руки, слегка вспотев, дрожали. Вполне возможно, так же потели и дрожали руки у внешне невозмутимого Гарри Купера, шагавшего пыльной и безлюдной улицей с забаррикадированными окнами навстречу полуденному поезду с мчащимися к городку четырьмя головорезами.

Шторка на кабинке вдруг дрогнула, и сбоку выглянула Кларкина рука, приглашая Франтишека войти внутрь.

— Ну-ка, Франтишек, взгляни.

Франтишек втиснулся в кабинку, тесную, как телефонная будка. Сердце громко бухало. Близость Кларки в светлой фланелевой юбке и розовом свитерочке, натянутом прямо на голое тело, отчего он стал совсем прозрачным, окончательно добила Франтишека. От смущения он не знал, куда девать глаза.

— Ну как, ничего? — Кларка повернулась к нему сначала передом, потом в профиль.

Франтишек мотал головой: да, мол, все отлично — и уже собирался выскочить из кабинки, где ему почему-то не хватало воздуха, но в последнюю минуту Кларка, схватив за руку, задержала его и сказала:

— Постой, я тебе его дам, а пока буду одеваться, ты ступай в кассу платить.