Дедейме - [24]

Шрифт
Интервал

– Мама подарила, – сухо ответила Шекер. Они уже вошли во двор Эрке и подходили к веранде. Мина вихрем ворвалась на кухню и заголосила:

– Мама! Я тоже хочу такие же сережечки, как у Шекер! Я тоже такие хочу!

– Мина, перестань сейчас же! – за стальным голосом Эрке скрывался гнев. – Перестань сейчас же этот цирк, или я тебя накажу!

– А что я сделала? Я только сказала, что тоже хочу такие сережечки! – дерзко ответила матери Мина.

– Что ты сделала? Так, ну все, с меня хватит. Я тебе не подружка, чтобы так со мной разговаривать!

Эрке взяла Мину за ухо и потащила в дом.

– Сейчас я тебе расскажу, что ты сделала, гадина! Сейчас узнаешь, змея подколодная! Будешь знать, как завидовать! Будешь знать, как старшим перечить! – Эрке время от времени больно шлепала Мину по заднему месту. Потом завела ее в комнату, заперла дверь на ключ.

– Сиди здесь, пока не исправишься!

– Сестричка Эрке, за что? За что? Я больше не буду! Прости меня, прости! Я обещаю, что больше так не буду… – кричала она в закрытую дверь. Ответа не последовало. Эрке ушла.

В кармане халата завалялось несколько тыквенных семечек. Выложив их на кровать, Мина брала по одной и тщательно разжевывала. Когда все семечки были съедены, она открыла окно и стала качаться из стороны в сторону. Она вспоминала, как в санатории ее сажали в изолятор, и ей стало страшно. Она больше не хотела сидеть в изоляторе, не хотела быть плохой.

– Сестричка Эрке, я больше так не буду, – закричала она в окно.

Тишина. Она закричала еще раз:

– Я больше так не буду, сестричка Эрке! Не буду, не буду! Я больше так не буду, не буду, не буду!

Ей нестерпимо хотелось есть, но еще больше хотелось в туалет. Если она не выдержит и намочит штаны, ей опять достанется. Она вся сжалась и обхватила колени руками, пытаясь втолкнуть в себя выливающуюся из нее жидкость. Под кроватью стояла банка, в которой она хранила скопленные монеты. Она уже высыпала монеты на кровать и сняла штаны, как услышала, что кто-то скребется о дверь. Испугавшись, она быстро натянула штаны.

– Там бабуська ругает маму и узе идет сюда, стоби тибя свободить, – Миша торопился и шепелявил.

Хруст открывающегося замка – вошла бабушка. Мина бросилась в ее объятия. Ханна нежно поцеловала девочку в макушку.

– Я сказала твоей матери, что если она будет себя так вести с тобой, я заберу тебя навсегда! А это что? Чуни у? [32]

Ханна потрогала штаны Мины – они были мокрыми.

– Давай быстрее – поменяем штаны, пока мать не увидела, а то опять будет кричать.

Мина заплакала.

– Я не хочу сидеть в изоляторе! – отрывисто произнесла девочка.

Ханна открыла шкаф, достала оттуда чистые штаны, а затем молча и деловито переодела Мину.

Когда Ханна с Миной вышли из дома, Эрке уже заводила мотор своей старенькой красной «шестерки». Надо было повозить мать по делам, она никогда ей в этом не отказывала, даже если плохо себя чувствовала. Она хорошо помнила, как мать не разговаривала с ней три дня, после того как Эрке отказалась съездить на базар за лимоном. «Мне больше ничего от тебя не надо!» – сказала Ханна и закрыла калитку на долгие три дня. На четвертый день пришла Шекер: у матери резко поднялось давление, и она не знает что делать. Когда Эрке прибежала к Ханне, та лежала в кровати, повернувшись лицом к стене. Послушно, не говоря ни слова, она делала все, о чем просила дочь: давала руку для измерения давления, принимала лекарство. К вечеру ей стало лучше.

– Мне завтра надо к Жене-Цыганский-дом съездить, ты меня отвезешь или попросить кого-то другого? – спросила Ханна.

– Нет-нет, не проси. Я отвезу!

Эрке была счастлива, что мать снова с ней заговорила. Она не выдерживала материнской обиды и всегда старалась загладить свою вину, задабривая Ханну и оказывая ей особые знаки внимания.

Ханна часто обижалась на детей. Она, как ей казалось, требовала малого, но дети почему-то постоянно ее расстраивали. А если она обижалась на одного ребенка – доставалось всем. Когда ее младший сын Сави решил уехать в Израиль, она устроила бойкот, ничего не ела и несколько дней молчала. Так случилось, что конфликт произошел накануне ее дня рождения. Когда приходили дети и приносили подарки, она сидела на полу и только твердила:

– Иголки мне от вас не нужно. Ничего мне от вас не нужно. Я вас воспитала, всю жизнь старалась вам все сделать, все дать, а вы бросаете мать как ненужную вещь. Не нужны мне такие дети!

Только когда братьям и сестрам удалось повлиять на Сави и тот отказался от переезда, мать смягчилась.

Ханна села в машину, бросила сумку на заднее сиденье.

– Шура-толстячка есть же, мне к ней надо. Халаты хочу у ней заказать и еще один дело есть. Потом поедем к Гине-бриллианты, а потом на базар, – рассказала о своих планах Ханна.

– А зачем тебе к Гине? – поинтересовалась Эрке.

Ханна залезла рукой в бюстгальтер и стала там что-то искать. Потом вытащила старый носовой платок и развернула его. В нем лежало кольцо с таким большим бриллиантом, что Эрке ахнула. Таких огромных камней она еще не видела. Он ослеплял.

– Продать хочу! – сказала Ханна. – Гиня говорила, что купит у меня его в любое время.

– А зачем тебе столько денег? – спросила Эрке.


Еще от автора Стелла Прюдон
Наш с мамой сын

«– Моя мама и красивая, и умная, и успешная. У нее было столько возможностей выйти замуж во второй раз! Но она этого не сделала, понимаешь, не сделала! Она не хотела, чтобы кто-нибудь, не дай бог, меня обидел. Моя мама из-за меня принесла свою жизнь в жертву, а я…Дарина посмотрела на сидящего напротив мужа и опустила голову. Антон кивнул и взял ее за руку, но Дарина тут же руку высвободила…».


Счастье Конрада

«У Конрада Фольксманна, молодого человека тридцати шести лет от роду, в отличие от большинства его сверстников, была цель – стать канцлером Германии. Он уже не помнил, когда ему впервые захотелось этого: то ли когда он прочёл биографию Конрада Адэнауэра и захотел стать похожим на него; то ли когда он вместе с матерью вышел на уличную демонстрацию и, скандируя лозунги за объединение обеих Германий, прошёл насквозь их тихий городок Альтенбург, что к востоку от Лейпцига; то ли когда всего через несколько дней после демонстрации, в которой и он принимал участие, рухнула Берлинская стена, и он осознал, что и он может влиять на политическую жизнь страны…».


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.