Даруй им покой - [23]

Баронесса, кстати, вторых родов не пережила. И стала Маргарет почти что хозяйкой в замке барона Донована. Как настоящая леди выглядела. Вот разве что барон не женился на ней… Но любил. Очень любил. И она его любила, прямо светилась вся рядом с ним. Красавец он был. И сыновья в него пошли – все трое красавцы, и те, что от законной жены, и тот, что от Маргарет. Особенно старший на отца похож. И все Маргарет почитают за родную мать… Такая вот судьба. Жаль, барон тоже рано умер. А Маргарет теперь вроде как вдова его, хоть и не венчанная. Да, такая вот судьба…

Женщина замолчала. Внимательно слушавший ее Дирхарт вопросительно приподнял бровь.

– Так у нынешнего барона, у сэра Уильяма, есть еще один брат?

– А как же! Старший. Сэр Ричард.

– Я не ослышался, вы сказали: есть? Не был, а есть? Но ведь титул принадлежит сэру Уильяму.

– Э, да вы не знаете ничего, господин… В монастыре сэр Ричард. Монах он теперь. Уж, почитайте, год как постриг принял.

– Готовился к свадьбе, – подал голос отец Дженни. – А потом вдруг в монастырь ушел. Видать, что-то не то с невестой…

– Будь невеста плоха, так, наверное, ее бы в монастырь отправили, – с укоризной в голосе возразила жена.

– Отправишь такую, как же! Самого графа Ормонда дочка.

– Конечно, у мужчин-то одно на уме, а чуть что – так невеста плоха. А я скажу: ничего подобного! Просто сэр Ричард – набожный человек.

– Ага, набожный, – хмыкнул муж. – Видали мы таких набожных… Такой же, как и все они, прости господи!..

– В какой монастырь он ушел? – прервал Дирхарт семейную перебранку.

– В дальний какой-то.

– Так не знает никто толком…

Дав пришедшим наконец к согласию супругам еще монету, Дирхарт повернул Гнедого прочь.

Ленивые закатные лучи золотили листву над их головами, но дорога уже тонула в вечернем сумраке. Джон то недовольно вглядывался в темные придорожные кусты, то бросал осуждающие взгляды на едущего рядом господина, то трепал по шее свою лошадь, вполголоса приговаривая: «Ничего, скоро будем в замке… скоро будем…»

Дирхарт на беспокойство слуги не обращал никакого внимания. Он смотрел куда-то поверх головы Гнедого, грызя травинку, но мысли его, судя по блуждающей полуулыбке, были где-то далеко. Наконец он повернулся к Джону:

– А представь, если я женюсь.

Тревога на лице слуги сменилась выражением, близким к восхищению.

– Вот ужас-то! – с чувством проговорил он.

– Да? Почему ужас? – Дирхарт, судя по спокойному выражению лица и будничному тону, даже не удивился.

– А смотря на ком женитесь, – рассудительно продолжил Джон. – Если на состоятельной женщине, то, может, какое-то время и продержитесь.

– А если по сердечной склонности?

– Тогда плохо. А ежели речь про мистрис Маргарет, то совсем плохо.

– Почему так? – Дирхарт выплюнул травинку.

– Потому что… вы не сердитесь, господин, но она не для вас.

– Почему?

– Ну, как сказать…

– Да не сержусь я, не сержусь. Говори прямо.

– Как прикажете, господин… Скажу. Вы – из тех мужчин, которые, кроме несчастья, женщинам ничего не приносят…

– Неправда!

– Вы ж приказали прямо говорить. Вот я и говорю. Вы женщинам приносите несчастье. А она – такая женщина, которая мужчинам приносит несчастье. Вы для женщин как мотылек для цветов – вспорхнули и нет вас. А она для вас – как огонь для мотылька. И вас спалит, и себя. Так-то.

Дирхарт нагнулся в седле за очередной травинкой.

– Ну тебя к чертям с твоей философией. Скажи лучше, среди слуг ведь господ вовсю обсуждают, так?

– Ну… обсуждают.

– Ты про сэра Ричарда что-нибудь слышал?

– Нет. Сегодня впервые услышал, от этих.

Джон махнул рукой в сторону оставшейся позади деревни. Дирхарт невесело рассмеялся.

– Неприятная пара, да?

– И не говорите, господин! Уж на что мне эта безумная не нравилась, а даже мне ее жальче, чем отцу с матерью, прости их Господи.

– А тебе не кажется странным, что они лихо обсуждают сэра Ричарда и его уход в монастырь, а в замке об этом даже слуги молчат? Как думаешь, почему?

– Если я о чем и думаю, так о том, что нехорошее дело на вас взвалили, господин! Не вышло бы все это боком…

– За нехорошие дела хорошо платят, так что об этом помолчи. Вот почему мне кажется, что внезапный постриг сэра Ричарда и внезапное исчезновение сэра Джеффри как-то связаны?

– Ну, это ж вам кажется, не мне… Может, потому что и одно, и другое внезапно случилось?

Дирхарт раздраженно выплюнул очередную изжеванную соломинку.

– Нет. Другое что-то… Черт, а у братьев еще и невеста одна! Дочь графа Ормонда.

– Ну так это ж понятно. Ормонды и Донованы решили породниться, а за которого брата выдавать – какая разница? За того, кто носит титул, за того и выдают…

– Нет-нет, я не про это. Сэр Ричард ушел в монастырь внезапно, то есть расторг помолвку. Это неминуемо бросает тень на невесту – вон, даже эти, деревенские, готовы ее полить грязью. Тут вражда между двумя родами могла возникнуть… Но не возникла. Может, сэр Джеффри как-то это дело здесь и улаживал. И именно это стоило ему жизни? Может, Ормонды заинтересованы в этом союзе больше, чем Донованы?..

– Если сэр Уильям в нем не заинтересован, то зачем он вас-то нанял? Эта история и так плохо пахнет, так зачем ему надо, чтобы еще и вы в нее влезли?