Чужой в чужой земле - [5]

— Ах, да! Когда он придет в себя, научите его пользоваться ванной. Позовете санитара помочь вам: я не хочу, чтобы он падал.

— Да, сэр. М-м-м… Есть ли какой-нибудь особый метод… ну, я хочу сказать, как…

— А! Покажите ему! Он мало что понимает из того, что вы говорите ему, но он умеет схватывать все на лету.

Ленч Смит съел самостоятельно. Вошел санитар, чтобы унести поднос. Он огляделся по сторонам и нагнулся к Смиту.

— Послушайте — заговорил он вполголоса — У меня к вам выгодное предложение.

— Извините?

— Дело — способ заработать деньги легко и быстро.

— Деньги? Что такое деньги?

— Вряд ли стоит разводить философию. Деньги нужны всем. Я буду говорить кратко, потому что не могу оставаться здесь долго. Я представляю «Бесподобные Сенсации». Мы заплатим шесть тысяч за ваш рассказ, а для вас это не составит труда: в нашем деле участвуют лучшие писатели, не настаивающие на публикации своих имен. Вы ответите на вопросы, а они слепят из этого то, что надо — Он извлек лист бумаги — Только подпишитесь здесь.

Смит взял у него бумагу и принялся разглядывать ее, держа вверх ногами.

— Господи! — человек спохватился и заговорил тише — Вы что, не умеете читать?

Смит понял достаточно, чтобы ответить.

— Нет.

— Ну… Тогда так. Я прочту, а вы поставите отпечаток пальца, и я засвидетельствую это. «Я, ниже подписавшийся Валентин Майкл Смит, известный также, как человек с Марса, предоставляю и закрепляю за «Бесподобными Сенсациями» все исключительные права на мою правдивую историю, названную «Я БЫЛ УЗНИКОМ МАРСА», в обмен на…

— Санитар!

В дверях стоял доктор Фрэйм. Бумага моментально исчезла, словно ее и не было.

— Иду, сэр. Я ждал поднос.

— Что это вы читали?

— Ничего.

— Я все видел. Этого больного нельзя волновать! — они вышли, и доктор Фрэйм притворил дверь. Смит лежал без движения около часа, но, как ни старался, так ничего и не грок.

4

Джиллиан Бордмэн была квалифицированной медсестрой, а ее хобби были мужчины. В тот день она была дежурной по тому самому этажу, где находилась палата Смита. Когда юбочное радио сообщило, что пациент из К-12 в жизни не видел женщин, она просто не поверила и отправилась взглянуть на этого странного человека.

Она знала о предписании: «Женщинам посещение запрещено» и, хотя и не считала себя посетительницей, отбросила мысль об охраняемой двери: моряки имели укоренившуюся привычку буквально следовать приказу. Вместо этого она направилась в смежную комнату для персонала.

Доктор Таддеус поднял голову.

— Смотрите-ка, Ямочки пожаловали! Золотко, что это тебя занесло сюда?

— Это входит в мои обязанности. Как там ваш пациент?

— Не ломай из-за него головку, золотко. Он в твои обязанности никак не входит. Можешь взглянуть в книгу предписаний.

— Я видела ее. Мне хочется взглянуть на пациента.

— Одно слово: нет.

— Ох, Тед, не будь таким буквоедом!

Он принялся разглядывать свои ногти.

— Если я разрешу тебе ступить туда, то мигом окажусь в Антарктиде. Я бы не хотел, чтобы доктор Нельсон застал тебя даже здесь.

Она поднялась.

— А что, доктор Нельсон должен вот-вот нагрянуть?

— Нет, пока я не пошлю за ним. Он отсыпается после посадки.

— Так чего же ради быть таким строгим?

— Хватит, сестра.

— Очень хорошо, доктор — и добавила — Завонял?

— Джил!

— Напыщенное ничтожество!

— Он вздохнул.

— Насчет субботнего вечера все остается в силе?

Она пожала плечами.

В такой день девушке можно и отдохнуть.

Она вернулась к себе, чтобы взять универсальный ключ. Она была побита, но не разбита, поскольку К-12 имела дверь, соединяющую ее с палатой рядом, используемой в качестве приемной, когда в палате лежал кто-нибудь из важных шишек. Сейчас эта комната пустовала. Джил вошла туда. Охранники не обратили на нее внимания, не подозревая, что их обошли с фланга.

Джил остановилась у двери, соединяющей комнаты, испытывая возбуждение, подобное тому, какое она испытывала, выскальзывая из комнат студентов-медиков. Она отперла дверь и закрыла ее за собой.

Больной лежал в постели и глядел на нее. Сначала ей показалось, что он не жилец на этом свете. Его, лишенное всякого выражения, лицо, казалось, свидетельствовало об апатии безнадежно больного. Но потом она увидела глаза, живые и любопытные, и подумала, не парализовано ли у него лицо.

Она напустила на себя профессорский вид.

— Ну, как мы сегодня? Чувствуем себя лучше?

Смит перевел вопросы. Их объединение в один привело его в замешательство: он решил, что это должно символизировать добрые намерения и стремление сблизиться. И потом, второй вопрос соответствовал разговорной форме доктора Нельсона.

— Да — ответил он.

— Хорошо! — помимо странного отсутствия на его лице какого бы то ни было выражения, она не заметила в нем ничего необычного… И если женщины были ему неизвестны, то он ничем этого не выказывал — Могу я что-нибудь сделать для вас? — она заметила, что на тумбочке возле кровати нет стакана — Могу я предложить вам воды?

Смит сразу заметил, что это существо отличается от других. Он сравнил то, что видел, с картинками, которые доктор Нельсон показал ему на пути от дома до этого места — картинками, призванными прояснить приводящую в недоумение форму тела этой человеческой группы. Следовательно, это была «женщина».