Чёрный аист - [8]

— Ходи сюда.

Ульяна твердо взяла меня за руку и увела в глубь двора. «Как бы не совратила паренька», — подумал я, остро желая этого.

— Цел будешь, — сказала Ульяна. — Ты еще ни о чем не догадался?

— Нет, — помотал я головой.

— И про своего деда Александра не знаешь?

Про деда Александра я знал. Отец мне рассказал, что в годы Гражданской войны дед пришел на Гомельщину откуда-то из-под Чернигова. С напарником они ходили по деревням и распиливали бревна на доски. В деревне Велин на Днепре Александр углядел черноглазку на выданье, которую звали Анной, и остался здесь навсегда. Расписались, поставили хату, родили трех сыновей — Макара, Диму и Костю. Но самое главное — дед Александр был знахарем, слава о котором разнеслась далеко по Днепру.

— Зачем искать ведьму, коли сам ведьмак? — пристально глядя мне в глаза, сказала Ульяна. — Еще не пробовал?

— Нет.

Я обнял ее правой рукой за талию.

— Эх ты, дитё горькое… — отвела она мою руку. — Не о том думаешь. Но если захочешь перейти к нам, дорогу найдешь.

— Буду фольклористом, — сказал я.

— Ну-ну… Ночевалось добре у нас?

— На сене спать хорошо.

— А на кладбище?

Мне стало не по себе. Неужели она с первого дня следила за нами? Точнее, с первой ночи?

Ульяна вдруг притянула меня к себе и крепко поцеловала. Ее губы были влажные и мягкие. Мои твердые и сухие.

— Иди… — оттолкнула она меня от себя.

На прощание она сунула в руки Валере небольшой узелок.

— Что там? — покосился на него Валера.

— Каравай.

Мы пошли по улице к сельсовету, где нас уже дожидался автобус. Мягкая пыль проминалась под ногами. Я вдруг подумал, что по этой пыли лучше всего идти босиком или хотя бы в лаптях, но никак не в городских туфлях.

Часть вторая

Самшитовый лес

1

Следующая наша практика была после второго курса университета, и называлась она «пионерская».

Валера, как и обещал, женился на Наташе, и теперь его практика проходила в другом месте.

— Поедешь в Закарпатье? — спросил я.

— Какое Закарпатье… — тяжело вздохнул Валера. — Здесь остаюсь.

— А я в Сочи, — легко сказал я.

— Куда? — удивился Валера.

— На Черноморское побережье Кавказа. Родители переехали из Новогрудка в Хадыженск.

— Хадыженск — это что?

— Город. По-адыгски «хадыжка» — яма. Сто километров от Туапсе. Рядом Белореченск, Апшеронск, Горячий Ключ. На зимние каникулы я уже туда ездил. Как раз в Хадыженске начинаются горы.

— Похоже на Карпаты? — заинтересовался Валера.

— Наверное, — пожал я плечами. — Отец договорился с нефтяниками, что я буду проходить практику в их пионерлагере под Сочи.

— Кто здесь упомянул мой родной город? — подошел к нам Саня Лисин из четвертой группы.

«Надо же, человек умудрился родиться в Сочи!» — подумал я.

— Надо говорить — в Сочах, — сказал Лисин. — Нормальный город.

Он посмотрел на меня большими черными глазами навыкате и пожал плечами.

— Мой пионерлагерь в Дагомысе, — сказал я.

— Этого не может быть! — фыркнул Саня. — В Дагомысе мой лагерь. Как и родительская квартира, и пляж, на котором меня дожидаются Пират с дружками. Ты ничего не перепутал?

— Нет, — помотал я головой. — Моя практика в пионерском лагере нефтяников в Дагомысе.

— Ладно! — махнул рукой Саня. — Мне тоже дадут справку о прохождении практики из этого лагеря. Но работать воспитателем я там не буду.

— Почему? — одновременно спросили я и Валера.

— Потому что мой отец главврач местной больницы. И на лето они с мамой уезжают в Красную Поляну, там не так жарко. В нашей квартире я тебе могу выделить застекленную лоджию. Ты согласен спать на раскладушке на лоджии?

— Конечно, — сказал я. — Но только после прохождения практики. В отличие от тебя, мне просто так справку о прохождении никто не выдаст.

— Проходи, — великодушно разрешил Саня. — Но после отбоя мы тебя из лагеря будем выкрадывать.

— Это как? — спросил Валера.

— Как Печорин Бэлу, — объяснил ему Саня. — Это же Кавказ.

Я понял, что с этого момента у меня появился новый напарник по практике. Одновременно он стал и наставником вроде деда Ефима.

— Так ты пока мольфаром становиться не хочешь? — подмигнул мне Валера.

— Нет, — сказал я. — Пока что я учусь в университете.

— Одно другому не мешает.

Валера вздохнул. После женитьбы он стал гораздо чаще вздыхать, чем до нее. Я догадывался, что это связано с грузом ответственности, который возлег на его плечи. С другой стороны, он не мог не знать об этом грузе, добиваясь взаимности от Наташки. А домогался он ее истово. И начал с того, что собственноручно связал ей шерстяное платье. Пусть оно не было свадебным, зато связано не спицами, а крючком. Валера невозмутимо сидел на лекциях по истории КПСС или языкознанию и вязал. Девушки из нашей группы, прикрывающие его своими спинами, сначала хихикали, потом привыкли. А когда увидели на Наташке платье, остро позавидовали ей. Даже староста Светка, собирающаяся в декретный отпуск, прищелкнула языком:

— Классное платье! Шурик, ты еще не научился вязать?

— Нет, — покраснел я.

— А зря. Без такого платья Наташки тебе не видать как своих ушей.

Она имела в виду, конечно, не Наташку Валеры, а Калмыкову. Все знали, что та мне нравится. Сама Калмыкова об этом не догадывалась. Она была девушка серьезная и об амурных отношениях задумалась бы не раньше четвертого курса.