Через полюс — на экватор - [51]

Итак, в четверг 28 июня, через неделю после вылета из Москвы, мы были готовы выехать в поле. Во дворе стоят наши машины — один грузовик и три «лендровера», увы, не новые (несмотря на скрещенные пальцы мистера Иббо, новые еще не вернулись из сафари). Кстати, словом «сафари» здесь принято называть вообще любую экскурсию или экспедицию в саванны — охотничью, туристскую или научную. Грузовик старенький, но, по уверениям Фаны, «вери гуд». Он дизельный, поэтому, к нашему неудовольствию, у нас разное топливо на машинах — бензин и соляр. С вечера машины загружены, заправлены. Ночью их будет охранять Гидеон. Допоздна длятся наши личные сборы: отбираются карты района нашей поездки — мы едем в среднюю часть рифтовой долины в районе озера Магади, заряжаются фото- и кинокамеры, идут споры об одежде. Большинство из нас купили роскошные шляпы Стетсон и ботинки на каучуковой подошве с соблазнительным названием «Сафари». Я считаю деньги, прикидывая, сколько нам потребуется в первой поездке. Мы планируем ее на три-четыре дня, надо испробовать снаряжение, машины и самим понюхать саванну.

Ночь накануне первого выезда в поле. Солжет тот из нас, кто скажет, что он спал спокойно в эту ночь. Завтра мы попадем в эту таинственную Африку, где ползают плюющиеся кобры, бегают капризные носороги, где мы подвергаемся угрозе нападения всеядных термитов. Смейтесь над нашей наивностью, посмотрел бы я на вас на нашем месте. Африка есть Африка, и только тот может о ней рассуждать пренебрежительно, кто там жил и работал.

ВЫЕЗД В САВАННУ

Светает в Найроби примерно весь год в одно и то же время — около шести часов утра, так же как и смеркается: ведь мы около экватора. По восходу солнца можно устанавливать часы, и вы вряд ли ошибетесь более чем на четверть часа. Светает быстро. Еще только что была глубокая ночь, вы помылись, оделись, а уже сияет полный день. Но так же быстры и сумерки. Еще недавно светило солнце и вам казалось, что у вас еще час времени в запасе, а уже темно. В кромешной тьме поднялись мы в это знаменательное утро первого выезда в поле. Завтрак. И вот уже наши машины выруливают со двора базы. Сегодня мы все едем вместе в одном большом «лендровере», в двух остальных машинах и грузовике — снаряжение и рабочие. «Лендроверы» выпускаются нескольких типов: с открытым верхом и без дверок — это для охотников; «пикапы» малые и большие пассажирские. Наша головная машина была таким большим («стейшн-ваген») вездеходом. Передние и задние колеса — ведущие, кузов цельнометаллический, с тремя рядами сидений. В крыше для лучшего обзора сделано два люка, из которых можно высовываться и вести наблюдения или съемку.

Наш путь лежал к югу от Найроби. Уже через двадцать километров кончилась асфальтовая дорога и начался пыльный африканский грейдер. Пыль на африканских дорогах какая-то особенная — как пудра рыжеватого цвета. Она повисает в виде облака за прошедшей машиной, и нужно ждать 10–15 минут, чтобы она осела. Эта пыль преследовала нас всюду, покрывая все тонким слоем.

Невольно вспоминался Киплинг:

Мы идем по Африке,

И только пыль, пыль, пыль

Из-под шагающих сапог.

Но пассажирам головной машины сравнительно мало приходится глотать эту пыль, разве только от встречных машин или при остановке, когда на вас накатывается вами же поднятое облако пыли.

Кончились отдельные домики ферм, возделанные поля, окружающие Найроби. Началась саванна, пока без кустов и деревьев, холмистая степь, покрытая рыжеватой высокой травой. Изредка вдали от дороги были видны небольшие стада антилоп. Машины медленно поднимались вверх. Нам предстоит перевалить через хребет и спуститься по его противоположному склону в рифтовую долину. Когда мы достигли гребня, перед нами открылась величественная картина рифтовой долины. Долиной ее называют потому, что, подобно речной долине, это корытообразное понижение вытянуто на сотни и тысячи километров, подобно следу гигантского колеса, продавившего в густой грязи полосу. Эта долина проходит через горы и плато. Уступы, которые ее ограничивают, называются эскарпы, и подняты они над днищем на сотни метров. Ее относительно плоское дно было разбито на мелкие уступы — сбросы, которые были вытянуты с севера на юг вдоль рифтовой долины. На горизонте темным синим хребтом просматривался противоположный борт — эскарп. Это крутой уступ, имеющий высоту до 100 м над днищем долины. Слева от нас на дне долины находился конус потухшего вулкана. Тени от пушистых кучевых облаков медленно скользили по саванне. Здесь она была покрыта колючими кустарниками и акациями. К югу на горизонте просматривались несколько правильных конусов вулканов. Общая ширина долины в этом месте достигала 100 километров. Ну что же, вот он, «рифт», перед нами. Вперед, еще усилие — и мы…

Опять мне придется несколько вернуться назад. Дело в том, что мы не первые геологи, которые исследуют этот феномен природы. Здесь работали крупные геологи-англичане. Почти вся территория рифтовой долины в Кении, за исключением северной части в районе озера Рудольфа, покрыта геологической съемкой. Мы пришли не на дикие, неисследованные районы, подобно Ливингстону и Юнкерсу. Здесь уже работали перед нами и сделали много. Зачем же мы здесь? Не лучше ли заняться исследованиями районов малоизвестных, подобно верховьям Амазонки или Антарктиды? Нет и еще раз нет. Мы здесь именно потому, что предыдущие исследователи сосредоточивали свои усилия на поисках полезных ископаемых, на геологической съемке для нужд практики, что само по себе очень важно и нужно для молодой растущей страны. Но крайне важно установить закономерности крупных тектонических движений на фоне геологической истории Земли и оценить их с точки зрения планетарных изменений, с позиций современных представлений о развитии земной коры и верхней мантии. Поэтому очень хорошо, что эти районы уже исследованы, что нам не придется вести первичную геологическую съемку и искать ключевые места для работ. Кстати, именно местные геологи очень ревниво относятся к нашей экспедиции, считая, что мы приехали ревизовать их идеи. Неверно, и мы прилагаем большие усилия к тому, чтобы разубедить их в этом. И сейчас, опускаясь в рифтовую долину в районе озера Магади, мы ставим перед собой цель прежде всего осмотреть хорошо изученный район, чтобы на его примере познакомиться с породами разных возрастов, понять научную позицию, которая руководила местными исследователями при их работе. Сегодня мы идем учиться.