Через полюс — на экватор - [50]

В среду мы переехали в наш дом. Дела шли на лад. Горячев с Логачевым произвели закупки продовольствия и недостающей кухонной утвари. При этом не обходилось без забавных происшествий. Для консультаций был привлечен Джеймс-повар. Он ходил по магазину и тыкал пальцами в необходимые продукты или кухонные приспособления. При этом у него явно разгорался аппетит. Уже вечером ребята с недоумением оглядывали некоторые свои покупки, пожимали плечами на вопрос об их назначении.

Первый же завтрак в нашем доме вызвал ряд объяснений с Джеймсом. «Джеймс, почему ты не посолил поридж (овсяную кашу)?» — «Но ведь вы все равно будете сыпать на него сахар…» Джеймс считал, что ни один суп нельзя готовить без томатного пюре. И когда наши научили его варить щи, то достаточно было им зазеваться, как солидная порция томатного пюре оказывалась в кастрюле. Вообще с солью происходили странные случаи. Почему-то Джеймс считал ненужным солить целый ряд блюд. Только к концу экспедиции он кое-как освоился с причудами этих русских. Надо сказать, что это стоило больших усилий Логачеву.

Я приходил в восхищение, глядя, как Логачев объясняется. У него был небольшой запас английских слов, недостаток его он возмещал жестикуляцией и мимикой. И это ему блестяще удавалось. Его отлично понимали все от Фаны до Бейкера. Если Милановский, хорошо объяснявшийся по-английски, иногда становился в тупик при объяснении чего-то нашим рабочим, то Логачева это нисколько не смущало. Он ломился напролом через правила английской грамматики и всегда достигал нужного результата. Я давно заметил, что способность к разговору на каком-либо иностранном языке зависит вовсе не от словарного запаса, а от отсутствия застенчивости, даже, лучше сказать, некоторого нахальства (в лучшем смысле этого слова). Говорить лучше всего можно научиться только практикуясь, и если отбросить ложный стыд за несовершенство своей речи, то можно достигнуть прекрасных результатов. Не потому ли во время приемов беседа идет оживленнее, когда бокал придает смелости и уже не стесняешься иногда и русского слова, вставленного в английскую речь. Мне кажется, что некоторая замкнутость Горячева сильно вредила его успехам в английском языке. Надо сказать, что нам мешало незнание местного языка — суахили. Но быстро этот недостаток компенсировать было нельзя.

Успешно шла закупка нужного оборудования. Были куплены специальные насосы-фильтры для бактериологической и механической очистки воды. Используя их, можно было (если верить рекламе) качать воду из сточной канавы и получать идеально чистую, бактериологически безопасную воду. Появился у нас и газовый походный холодильник для хранения скоропортящихся продуктов, нейлоновые москитные сетки, новые медикаменты против малярии, приспособленные к условиям Восточной Африки. Переоборудовали машины, на них установили снаружи гнезда для дополнительных баков с водой и бензином.

Возник вопрос об оружии. Много споров внутри экспедиции происходило на эту тему. Аркадий Васильевич считал, что мы должны быть вооружены пистолетами и винтовками. Я придерживался обратной точки зрения, считая, что нам хватит одного дробовика для пополнения запасов мяса. Обсуждались варианты, что безопаснее: удирать или отбиваться от зверей. Возобладала моя точка зрения, что раненый зверь в сто раз опаснее, а убить носорога у нас слишком мало шансов, гораздо безопаснее вовремя влезть на дерево.

Обладание оружием в Кении сопряжено с целым рядом сложных формальностей. Тем не менее нам сравнительно быстро удалось их преодолеть. В бюро огнестрельного оружия при полиции Найроби мне объяснили процедуру оформления. Энергичный англичанин долго меня расспрашивал об охоте в Советском Союзе, о медведях, а когда я ему рассказал об охоте на изюбря в горах Сихотэ-Алиня (по Арсеньеву), он был в полном восторге и даже предложил со мной проехать в департамент дичи и охоты. Мы вышли на улицу и подошли к черной полицейской машине с решетками на окнах. Я замялся, решив, что моя поездка по центру Найроби в такой машине может быть неправильно истолкована, сказал, что буду сопровождать его на моей собственной машине. Хотя мой отказ ехать с ним и вызвал улыбку, но не встретил возражений. В течение часа все было оформлено. А мое появление в магазине оружия в сопровождении комиссара полиции вызвало крайнее удивление у его владельцев, всего несколько часов назад сомневавшихся в том, что мне вообще дадут разрешение на аренду ружья. Теперь у нас есть свое ружье, сотня патронов к нему. Но оказывается, что я не имею права стрелять дробью крупнее № 4 и мельче № 6, я должен все время иметь оружие при себе, а по прибытии в Найроби сдавать его на хранение в полицию или обратно в магазин, где оно будет храниться в специальном сейфе. Все эти меры предприняты с целью предупредить возможное хищение оружия. Может быть, в этом есть глубокий смысл. По утверждению комиссара, в год бывает всего несколько случаев краж огнестрельного оружия, а случаи вооруженного нападения крайне редки. Во всяком случае, мне вполне импонируют жесткие правила, регламентирующие распространение охотничьего оружия. Мне кажется, что существующие у нас в стране правила практически почти свободной продажи охотничьих ружей наносят большой ущерб нашей природе, о чем неоднократно писалось в печати, но, увы, не привело к изменениям правил.