Через полюс — на экватор - [48]

От мистера Иббо мы выехали на «лендровере». Его вел шофер — африканец Питер. Он из племени луо — крепкий, рослый, веселый, простодушный парень, всегда охотно выполняющий любое задание или поручение.

Несколько минут езды — и мы около длинных бараков, где размещается департамент Бейкера. Нас знакомят с сотрудниками департамента. Преимущественно это англичане: главный геолог Снайдере, геолог Уолш и другие. Своих национальных кадров пока в Кении мало. Нас знакомят с библиотекой, имеющимися геологическими картами на интересующие нас районы. Программы и план работы мы будем обсуждать в понедельник. Сегодня суббота. Мы и так уже задержали наших хозяев на лишние 15 минут. Возвращаемся к себе в гостиницу. Как нелепо, что полтора дня выпадет из подготовительного периода. И все-таки надо попробовать. Мы с Владимиром Владимировичем просматриваем объявления в газете. Вот, кажется, что-то подходящее. Четырехкомнатный дом сдается на три месяца с 1 августа. Может быть, удастся уговорить сдать пораньше. Звоним. Да, завтра в 5 часов вечера нас примут для переговоров. Вечером мы бродим по замершему городу, заходим в кино, смотрим какой-то американский боевик.

Утром в воскресенье за нами заехал Бейкер. Он хочет показать нам Национальный парк около Найроби. Питер ожидает нас в «лендровере». Нагружаем машину кино- и фотоаппаратами, немного волнуемся — все-таки первый выезд в Африку. Подъезжаем к воротам парка километрах в 15 от города. У входа объявление. Узнаем, что категорически запрещается выходить из машин. Над объявлением укреплен обглоданный череп слона — вероятно, как символ устрашения. Идея такого Национального парка проста до предела. Люди находятся в клетках, то есть в машинах, а звери гуляют на свободе. У нас карта, на которой обозначено, в каких частях парка каких животных можно встретить. На перекрестках укреплены указатели. Грунтовые проселки пересекают густой сетью весь заповедник. А вот и первые звери — среди зонтичных акаций гуляют жирафы. Три пары. Движения жирафов грациозны и медлительны. Кажется, что смотришь кинофильм с замедленным действием. Много раз мы будем еще встречать этих гигантских животных и каждый раз любоваться ими и, что скрывать, переводить на них десятки и сотни кадров фото- и кинопленки. Мы подъезжаем почти вплотную. Они не пугаются, скорее, с каким-то любопытством разглядывают нас. Мы не двигаемся. Маленькие головки со смешными рожками поворачиваются к веткам и начинают их ощипывать.

Вдали на пригорке видно несколько машин, которые стоят в высокой, уже начинающей желтеть траве. Пассажиры приникли к окнам и что-то снимают. В живописных позах разлеглась группа львов — пять львиц и один лев. Они плотно пообедали и теперь спят. Утверждают, что когда лев сыт, то он не опасен. Может быть…

Невдалеке от львов пасется стадо антилоп. Объяснения дает Питер: вот эти, с белыми салфетками сзади, — это импала, а вот эти, с черно-белой полосой вдоль туловища, — это газель Томпсона. А вот в воинственной позе стоит знаменитая антилопа гну. Круп как у лошади, голова быка. Движется преимущественно галопом. Внешность не так страшна, как нелепа. Табун зебр мирно пасется на косогоре. А вот пара страусов — черный самец и серая самка. Обилие животных поражает. Здесь все как в природе: никто зверей не кормит, они сами живут на подножном корму или составляют меню для хищников. Сплошной ограды вокруг заповедника нет, только в районе шоссе сейчас укреплен забор. Ночью львы выходят и ложатся на асфальт, сохраняющий тепло дневных солнечных лучей. Машины были вынуждены останавливаться перед животными, а поскольку никто не знал, успели они пообедать или нет, то никто и не рисковал их прогнать.

После осмотра заповедника мы заезжаем в небольшой зоопарк у ворот. Здесь в клетках содержат раненых или прирученных зверей, которые уже не могут жить на воле, ибо быстро станут добычей хищников. Тут можно увидеть самые неожиданные экспонаты. Например, шимпанзе, жившего долгое время в каком-то цирке, а потом в связи с его банкротством перекочевавшего сюда. Умные глаза животного, нашего дальнего родственника, умоляюще смотрят на публику. Он что-то просит у нас, жестикуляция его совершенно человеческая. Оказывается, он просит закурить. Кто-то бросает ему зажженную сигарету. Он ловко подхватывает ее на лету, берет в рот и ложится на спину. Невыразимое блаженство написано у него на морде, когда он, затягиваясь, выкуривает ее.

Рядом в клетке два бурых медведя, как гласит надпись на клетке, отобранных из какого-то цирка по требованию общества охраны животных за грубое с ними обращение. Но все-таки хотя и понимаешь, что звери здесь потому, что иначе они погибнут на воле, впечатление от животных в клетках самое тяжелое. Хотя ведь есть зоопарки, где звери живут в условиях, близких к природным. Такие зоопарки, как лондонский, — образец.

Из национального парка мы проехали обратно в Найроби. Вечернее посещение для найма дома не дало ожидаемого результата. Дом был подходящий, но хозяева могли его нам предоставить только в конце июля. В гостинице мы долго жить не можем. Негде сложить все наше оборудование и разбирать коллекции, заниматься научной работой. Завтра, в понедельник, мы должны сделать все для найма базы, от этого зависит и срок выезда и успех экспедиции. В связи с большим объемом подготовительной работы распределяем между собой различные участки работы. Портфель «министра информации» получает Евгений Евгеньевич Милановский, в его задачу входит собрать все нужные нам карты и сведения по району рифтовой долины. По совместительству выполняет функции «министра здравоохранения», следит за комплектацией полевой аптечки, за своевременным приемом профилактических антималярийных препаратов, санитарией и т. д. «Министерство путей сообщения», то есть следить за нашими машинами, шоферами, бензином, рабочими, поручено Александру Алексеевичу Краснову, он же первый заместитель «премьер-министра».