Через полюс — на экватор

Андрей Петрович Капица

Научно-художественная литература

Специальное редактирование и предисловие Д. С. Данина

Рисунки М. Лохмановой

Фотографии автора

©ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА». 1978 г.

Странный вопрос, не правда ли? Вот ведь раскрываем мы эту книгу, а у нее подзаголовок — «Записки путешественника». И написаны они не бог весть когда, а в последние годы. И автор — наш с вами современник, известный ученый-географ Андрей Петрович Капица. Так в чем же тут сомневаться? Со всей очевидностью, ответ возможен только один: конечно, путешественники есть и сегодня, как искони бывали они на свете!

И все-таки вертится на языке этот вопрос и почему-то кажется не лишенным смысла.

…Однажды в очерке о советских исследователях Антарктиды Андрей Капица и его товарищи были названы землепроходцами. Выразительно прозвучало с телеэкрана это окрашенное стариною слово. Подумалось: наверное, оно родилось в те давние времена, когда почти неисхоженными лежали огромные просторы нашей земли. В ту пору, пожалуй, и впрямь гораздо точнее было говорить о смелых путешественниках, что они «землю проходят» (в первый раз), чем «путями шествуют» (проложенными до них). Захотелось посмотреть в словари.

А там дежурила неожиданность: старинность звучания ввела в обман — оказалось, что слово «землепроходец», видимо, не такое уж стародавнее. В словарях русского языка оно впервые появилось у Даля — стало быть, лишь немногим более ста лет назад, в 60-е годы прошлого века. Недаром этого слова не отыскать в Словаре языка Пушкина — ни в одном из своих сочинений Пушкин им не воспользовался. Зато «путешественник» встречается у него 30 раз. И это действительно старое слово: уже в 1704 году оно вошло в известный «треязычный лексикон» Поликарпова-Орлова. В общем, обнаружилось, что по прописке в русских словарях «путешественник» старше «землепроходца» на полтора столетия с лишним.

Так, может быть, и в самом деле за давностью происхождения слово «путешественник» слишком многое утратило из своего первоначального значения, а потому лучше оставить его истории?

Мальчикам и девочкам прежних времен всегда рисовалась за этим словом фигура романтического героя. Он жаждал приключений. Он искал встреч с неизведанным. Он готов был к любым лишениям. Его не страшили испытания одиночества в далеких странах. Без колебаний высаживался он на необитаемых островах, углублялся в дикие джунгли, пересекал безводные пустыни, уходил в ледяные поля.

Даже когда такой герой пускался в свои походы вовсе не один, а бывал окружен надежными спутниками и ему помогали туземные проводники, все-таки его имя осеняла слава отважного одиночки. А почему? Да потому, что все знали, какая участь могла быть ему уготована: раньше или позже мог наступить такой этап путешествия, когда он, равно как и любой из его спутников, потеряет связь с привычной цивилизацией и некому будет отозваться на его призывы в случае беды — он будет предоставлен самому себе и неизвестный мир первобытной природы будет посылать ему в ответ только его собственное эхо. И не раньше, чем он сумеет благополучно вернуться к людям, они услышат, какою ценой досталось ему все, что он увидел и постиг…

А сегодня все не так. Вот и закрадывается сомнение: откуда взяться им ныне, истинным путешественникам-героям? Ныне к их услугам радио, авиация, могущественная техника. У них есть вездеходы. Им сбрасывают продовольствие с вертолетов. За ними следят тысячи глаз. К их позывным прислушиваются десятки станций. Их координаты наносят на карты коллеги во всем мире. К ним на выручку готовы прийти хорошо оснащенные спасители. Да и пускаются они в свои походы, как правило, мощными экспедициями. Любой их шаг обеспечен сложным взаимодействием многих людей — опытнейших знатоков необходимых специальностей. И потому-то разве осталось хоть что-нибудь от образа былого Путешественника с большой буквы? Как обрести ему нынче романтический ореол?

Короче: раньше стать путешественником означало избрать легендарную судьбу, а теперь — всего только интересную профессию.

Те, кто так думают — а так думают очень многие, — еще добавляют: да ведь это изменение наших представлений о путешественнике-землепроходце просто отражает изменение наших представлений о самом земном шаре!

Больше нет на глобусе заметных «белых пятен». И нынче, чтобы оказаться «истинным путешественником» — в былом, возвышенном смысле слова, — надо смельчаку искусственно придумывать какой-нибудь эдакий сверхтрудный и рискованный способ, скажем, пересечь океан или добраться до полюса: надо трансокеанскому лайнеру предпочесть байдарку или вместо реактивного самолета усесться в собачью упряжку. А в действительности, подобно круглому и аккуратному глобусу, стала наша таинственная планета Земля уже легко обозримой, легко облетаемой, легко проходимой вдоль да поперек.

Но, заметьте, достаточно было лишь написать — не выпалить в азарте устного спора, а всерьез доверить бумаге — эти три «легко», чтобы тотчас почувствовать, как легковесно, легкомысленно и легко опровержимо это представление. Оно очень далеко от реальной жизни. Не нужно выискивать доводы и приводить примеры. Прочтите эту книгу Андрея Петровича Капицы — она уже лежит раскрытая перед вами, — и вы без труда опровергнете любого скептика: нет, все-таки наша Земля — это не аккуратненько расчерченный картографами и уютно кругленький глобус, а своенравный, еще полный загадок геоид! (Сам этот термин ученым пришлось придумать в наше время, чтобы дать научное определение подлинной — мудреной — форме Земли.)