Человек сидящий - [49]
Последние недели месяцев, завершающих квартал, всегда проходят в погоне за планом.
Людей собрали во дворе клуба, их около ста, тех, кого на комиссию. Ждать можно час, а можно два, могут разогнать в любой момент по баракам, а могут в спешке погнать в штаб — все зависит лишь от хозяина. Одно точно — комиссия будет, и составленный акт не пропадет.
— О, ты тоже здесь, — говорит с удивлением и даже сочувствием, что здесь редкость, столяр Игорь бывшему адвокату Сергею.
Тот писал ему жалобу по делу, очень грамотную, как все, что он пишет. Игорю по этой жалобе Верховный суд снизил наказание почти на два года, и он уходит через три недели, как тут не расслабиться. Он и расслабился, не поздоровался с сотрудником. Не заметил, а надо замечать. Акт.
— Здесь, — отвечает Сергей.
— А что так?
— Хлеб.
Сергей мрачен.
Глупейший из запретов — не разрешать забирать из столовой кусок хлеба из скудной пайки.
Зэк получает в передачах колбасу, сало и сыр, но передавать хлеб неразумно, его негде хранить, морозильные камеры холодильников всегда забиты. Он берет хлеб из столовой, чтобы сделать бутерброд.
Другой зэк не получает передач. Ему нечего положить на хлеб. Но он берет этот кусок из столовой, чтобы посыпать его сахаром и попить чаю перед сном. Пустая баланда три раза в день верно убивает человека.
Обмануть организм полупайкой хлеба — нужда. Но удовлетворение этой нужды наказуемо.
Сергей живет своей работой, пишет жалобы, за это ему приносят сигареты, сахар, какие-то припасы. С благодарностью приносят. Но передачи он из дома не заказывает, он переживает за семью, там жена и трое детей.
Через три недели у него суд по условно-досрочному освобождению. Взыскание поставит на его надеждах крест.
Здесь те, кто не застегнул верхнюю пуговицу лепня — куртки робы. Стоит жара, под сорок, в робе из грубой синтетики и обязательной к ношению кепке из того же материала невыносимо. Но пуговицы лепня неприкосновенны. Снимать его нельзя даже в бараке.
Много тех, кто не поздоровался с сотрудником. Здороваться с каждым надо столько раз, сколько ты его встретишь. Это полбеды, к этому несложно привыкнуть. Но сотрудник сотруднику рознь, потому есть варианты. Зэка могут привести к дежурной части и поставить у двери. Сотрудник будет входить и выходить. По несколько раз в минуту. Зэк будет здороваться. В какой-то момент сотрудник прикажет прекратить. Бросит вскользь: «Ты что, попка, заладил тут». И в следующий его выход зэк промолчит. Это акт.
Невесело бродят «бирочники». Их актируют без шансов на оправдание. Безопасник подбирает их из безобидных или тех, кому наказание станет лишь очередным, у кого нет шансов уйти досрочно, им важно лишь не попасть в ШИЗО. Надзиратель заходит в барак, выгоняет зэков в локалку, строит их, а сам подходит к выбранной шконке, завешивает полотенцем прикроватную бирку, отходит, включает видеорегистратор, подходит к шконке вновь и фиксирует нарушение. Акт.
Сегодня комиссия для тех, кто попал под плановые рейды. «Плановые» нарушители.
Выходил отряд из столовой, подбежал безопасник, остановил отряд, всех обыскал и нашел у двух-трех зэков хлеб в кармане.
Ушли люди на работу, вернулись, а у кого-то прикроватная бирка завешена была, оказывается.
План.
Уводят людей к штабу через полтора часа стояния.
На каждого у начальника уходит примерно пятнадцать секунд, все уже решено, осталось только вписать в постановление вид взыскания и количество суток, если это ШИЗО. Это лишь ритуал, ведь в законе написано, что акт должна рассматривать комиссия.
Это обряд лишения времени. Вот человек собирался выходить условно-досрочно, вот пятнадцать секунд, и вот он видит, как у него отняли год жизни.
Обряд окончен, маски сняты, бубны сложены.
Тех, кого закрывают, уводят через другой выход, и их как бы больше нет на какое-то время. Бывает, что надолго, из ШИЗО можно запросто «уехать» в ПКТ[20], а потом и в СУС. Многих из тех, с кем стоял в очереди на комиссию, попавший в ШИЗО может уже никогда не увидеть.
Но это нормально, тут всегда так — кто-то, кто сейчас рядом, может неожиданно и навсегда исчезнуть. Этим исчезнувшим можешь быть и ты.
Игоря прощают, потому что ему скоро уходить, а еще шахматы по заказу прокурора надо доделать.
Сергея не прощают, он человек ненужный и неинтересный для администрации. Из-за куска хлеба из его же пайки год дети Сергея проведут без отца, но кому это важно?
План выполнен, вот главное.
Эти взыскания невозможно оспорить. Прокурор — фигура формальная, он как мед Винни-Пуха, он как бы есть, когда приходит на прием, но его сразу нет, если обращение серьезное. Жалобу ему написать можно. Он даже может запросить материалы, а там будет все, что ему нужно для ответа: рапорты сотрудников, акт, выписка из протокола комиссии и постановление о наложении взыскания.
«Ваше обращение рассмотрено <…> оснований для принятия мер прокурорского реагирования не найдено». Все, что между этими словами, значения не имеет.
У прокурора своя статистика. И в ней есть негативные показатели — количество удовлетворенных обращений.
Логических обоснований для этого нет, просто должны же быть показатели и положительные, и отрицательные. Решили, что удовлетворение жалоб — плохо. Решили, что раз удовлетворил жалобу, значит, не предотвратил нарушение прав. За это наказывают. Если прокурор надзирает за колониями, его наказывают за удовлетворение жалоб осужденных.
«Антиутопия, также дистопия (Dystopia букв. «плохое место» от греч. δυσ «отрицание» + греч. τόπος «место») и какотопия (Kakotopia от греч. κακός «плохой») — сообщество или общество, представляющееся нежелательным, отталкивающим или пугающим. Для антиутопий характерны дегуманизация, тоталитарная система правления, экологические катастрофы и другие явления, связанные с упадком общества» («Википедия»)«Плохое место. Проклятое место. Здесь живут призраки прошлого, и порой они живее всех живых. Очертания будущего размыты, и мы идём, крепко держа за костлявую руку скелет из нашего общего шкафа.
Как вести себя на допросе, что делать, если вам подбросили что-то запрещенное, как обжаловать несправедливый приговор, какие российские правозащитные организации могут помочь и как обращаться в Европейский суд по правам человека? Алексей Федяров, глава правового департамента фонда «Русь сидящая», объясняет, как действовать тем, кто стал жертвой несправедливости. Автор рассказывает, как и почему российские суды выносят несправедливые и необоснованные приговоры и каким образом силовики фабрикуют и фальсифицируют уголовные дела. Анализ проводится по трем категориям: о наркотиках, экономических и политически мотивированных делах – в том числе самых последних, связанных с событиями в Москве летом 2019-го (дела Голунова, Котова, Устинова и др.). Вместе с известными правозащитниками и адвокатами, такими как А.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.