Чел. Роман - [122]
– Звук! – просит Линер и Белая убирает его. Линер видит за корреспондентом спину удаляющегося Лескова и задается вопросом: «Он-то в курсе третьего решения?» Думает коротко и отвечает: «Не факт… Если только сам, как и отец, все понял… Да конечно понял…»
Линер возвращает ноут на подоконник. И просит, не оборачиваясь:
– Маргарита Анатольевна, вы не могли бы посматривать на ящик? Если вдруг что интересное…
– Хорошо, но, мне кажется, наша позиция более выгодная, чем у них.
– Это – да. Но не все происходит во дворе. Важны и улицы.
– Я поняла. Постараюсь.
Линер открывает тред. Находит место, на котором они остановились с Глебом. Делает закладку. И измеряет новодел. Не густо. Пару фраз в минуту. Может, и одна. Они никуда не спешат. Главное – вопрос-ответ – регулярны. Переписку ничто и никто не сбивает. Эти двое находятся в параллельном пространстве. Правильнее сказать, им все параллельно. Только вот лечат они вполне реально. И эта толпа за окном. И запущенная мэрская «вертушка». И оцепление. И крематорий за кольцом. Все реально. Нереален только этот текст. Раз попав на экран ее компа, он теперь живет здесь своей жизнью, будто бы он уже давным-давно написан и теперь ищет возможности исполниться до известного только его авторам конца…
Обломок белого кирпича, размером с кулак, разбивает уличное окно холла третьего этажа с восточной стороны. За ним следует другой. Крупнее. Третий влетает в соседнее окно и напоминает по форме первый. Но при ближайшем осмотре оказывается неровно сколотой частью бордюра. Их появление укладывается в десяток секунд. Камни застывают на потертом линолеуме. Грязные лужицы почти тотчас опоясывают их сиюминутными озерцами.
Линер спешно закрывает ноут и прячет его под мышку. Белая присаживается на корточки, разглядывая третьего гостя – он улетел дальше и всех – и успокаивает:
– Не бойтесь. До вас не долетит.
Она встает, толкает камень носком туфли и добавляет:
– Говорила же я вам: боюсь я за нашу больничку. Не узнаем мы ее через час.
Звуки разбитого стекла доносятся с разных концов больницы. Бывший до этой минуты монотонным, гул тысяч людей местами отчетливо срывается на крик. Белая с опаской подходит к разбитому окну и выглядывает наружу. Мгновения хватает, чтобы понять:
– Юлия Вадимовна, а вы знаете, это, похоже, штурм… Колясочники оцепление сбили… Прямо на полном ходу… Ходячие ограду ломают…
Линер, не выпуская ноута из рук, присоединяется к Белой. Оцепление оттеснили к ограде. Опалевцы жмутся к редким калиткам, оставив большую часть линии без серьезной защиты. Шаг оправданный. Кованая ограда, с кирпичными столбами через каждые десять-пятнадцать метров, – препятствие даже для здорового человека. А вот калитки – шанс подобраться к окнам. А они – прямая дорога в корпус и далее во двор. Решетки на окнах первого этажа присутствуют не везде. В большинстве своем обычные стеклопакеты. А они слабая защита от камнеметателей, среди которых преобладают колясочники. Они разгоняются и метают камни на полном ходу. Пара окон на первом этаже выбиты напрочь и ждут своих героев. Зачем идет обстрел второго и третьего этажей – не совсем ясно.
– Как они собираются сюда подниматься? Или бьют просто, чтобы было? – спрашивает Линер у Белой. Та пожимает плачами и указывает на угловую двухстворчатую дверь:
– Закрыта изнутри. Порожки стерты. Есть вариант, если здоровый человек войдет в корпус…
Линер присматривается к древней, чудом уцелевшей после ремонтов двери:
– Зачем? Южный вход. Чего проще, – сомневается она и переходит к разбитому окну с южной стороны. Смотрит вдоль улицы. Ситуация отличается и заметно. На южной стороне нет ограды. Живая изгородь смята толпой. Оцепление прижато к стенам и концентрируется возле окон, которые здесь несколько выше, чем на востоке, и сплошь зарешечены. Но главная битва – у ворот. Их прикрывает едва ли не целая рота. Ворота закрыты, но только для въезда. Для пеших вход свободный. А он-то и нужен. На черные шлемы сыплется град камней и мерзлой земли. ОМОН никак не отвечает. И немудрено. В первых рядах – дети с разной формой ДЦП и просто калеки. Отсутствующие и исковерканные конечности, сплюснутые головы, горбы, изуродованные с рождения носы, глаза и уши… Все они, поднятые здоровыми на руки и плечи, атакуют, и опалевцы с трудом выдерживают строй. У них и в мыслях нет ответить или двинуться вперед. Линер ловит на секунду взгляд молодого – около тридцати – ротного капитан. Он в ужасе. Руки висят как плети. Он, кажется, уже потерял над собой контроль.
Линер возвращается на исходную точку, на ходу набирая шефу.
– Да, говори.
Он спокоен.
– Мне кажется, ситуация выходит из-под контроля…
– Да, я слышу. Что-то и вижу. Ты где?
– В угловом холле на третьем этаже. По диагонали от вашего входа.
– Хорошо выбранная точка… Но, я думаю, ты несколько преувеличиваешь опасность.
– Преувеличиваю? Оцепление с восточной и южной сторон на пределе. Я не знаю, что там с северной, но больше всего меня беспокоит запад.
– А что такое?
В голосе шефа чувствуется легкое напряжение.
– Там здания в качестве преграды. Наиболее удобное место для прорыва на территорию. И оно ближайшее к вертолетной площадке.
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».