Чел. Роман - [122]
– Звук! – просит Линер и Белая убирает его. Линер видит за корреспондентом спину удаляющегося Лескова и задается вопросом: «Он-то в курсе третьего решения?» Думает коротко и отвечает: «Не факт… Если только сам, как и отец, все понял… Да конечно понял…»
Линер возвращает ноут на подоконник. И просит, не оборачиваясь:
– Маргарита Анатольевна, вы не могли бы посматривать на ящик? Если вдруг что интересное…
– Хорошо, но, мне кажется, наша позиция более выгодная, чем у них.
– Это – да. Но не все происходит во дворе. Важны и улицы.
– Я поняла. Постараюсь.
Линер открывает тред. Находит место, на котором они остановились с Глебом. Делает закладку. И измеряет новодел. Не густо. Пару фраз в минуту. Может, и одна. Они никуда не спешат. Главное – вопрос-ответ – регулярны. Переписку ничто и никто не сбивает. Эти двое находятся в параллельном пространстве. Правильнее сказать, им все параллельно. Только вот лечат они вполне реально. И эта толпа за окном. И запущенная мэрская «вертушка». И оцепление. И крематорий за кольцом. Все реально. Нереален только этот текст. Раз попав на экран ее компа, он теперь живет здесь своей жизнью, будто бы он уже давным-давно написан и теперь ищет возможности исполниться до известного только его авторам конца…
Обломок белого кирпича, размером с кулак, разбивает уличное окно холла третьего этажа с восточной стороны. За ним следует другой. Крупнее. Третий влетает в соседнее окно и напоминает по форме первый. Но при ближайшем осмотре оказывается неровно сколотой частью бордюра. Их появление укладывается в десяток секунд. Камни застывают на потертом линолеуме. Грязные лужицы почти тотчас опоясывают их сиюминутными озерцами.
Линер спешно закрывает ноут и прячет его под мышку. Белая присаживается на корточки, разглядывая третьего гостя – он улетел дальше и всех – и успокаивает:
– Не бойтесь. До вас не долетит.
Она встает, толкает камень носком туфли и добавляет:
– Говорила же я вам: боюсь я за нашу больничку. Не узнаем мы ее через час.
Звуки разбитого стекла доносятся с разных концов больницы. Бывший до этой минуты монотонным, гул тысяч людей местами отчетливо срывается на крик. Белая с опаской подходит к разбитому окну и выглядывает наружу. Мгновения хватает, чтобы понять:
– Юлия Вадимовна, а вы знаете, это, похоже, штурм… Колясочники оцепление сбили… Прямо на полном ходу… Ходячие ограду ломают…
Линер, не выпуская ноута из рук, присоединяется к Белой. Оцепление оттеснили к ограде. Опалевцы жмутся к редким калиткам, оставив большую часть линии без серьезной защиты. Шаг оправданный. Кованая ограда, с кирпичными столбами через каждые десять-пятнадцать метров, – препятствие даже для здорового человека. А вот калитки – шанс подобраться к окнам. А они – прямая дорога в корпус и далее во двор. Решетки на окнах первого этажа присутствуют не везде. В большинстве своем обычные стеклопакеты. А они слабая защита от камнеметателей, среди которых преобладают колясочники. Они разгоняются и метают камни на полном ходу. Пара окон на первом этаже выбиты напрочь и ждут своих героев. Зачем идет обстрел второго и третьего этажей – не совсем ясно.
– Как они собираются сюда подниматься? Или бьют просто, чтобы было? – спрашивает Линер у Белой. Та пожимает плачами и указывает на угловую двухстворчатую дверь:
– Закрыта изнутри. Порожки стерты. Есть вариант, если здоровый человек войдет в корпус…
Линер присматривается к древней, чудом уцелевшей после ремонтов двери:
– Зачем? Южный вход. Чего проще, – сомневается она и переходит к разбитому окну с южной стороны. Смотрит вдоль улицы. Ситуация отличается и заметно. На южной стороне нет ограды. Живая изгородь смята толпой. Оцепление прижато к стенам и концентрируется возле окон, которые здесь несколько выше, чем на востоке, и сплошь зарешечены. Но главная битва – у ворот. Их прикрывает едва ли не целая рота. Ворота закрыты, но только для въезда. Для пеших вход свободный. А он-то и нужен. На черные шлемы сыплется град камней и мерзлой земли. ОМОН никак не отвечает. И немудрено. В первых рядах – дети с разной формой ДЦП и просто калеки. Отсутствующие и исковерканные конечности, сплюснутые головы, горбы, изуродованные с рождения носы, глаза и уши… Все они, поднятые здоровыми на руки и плечи, атакуют, и опалевцы с трудом выдерживают строй. У них и в мыслях нет ответить или двинуться вперед. Линер ловит на секунду взгляд молодого – около тридцати – ротного капитан. Он в ужасе. Руки висят как плети. Он, кажется, уже потерял над собой контроль.
Линер возвращается на исходную точку, на ходу набирая шефу.
– Да, говори.
Он спокоен.
– Мне кажется, ситуация выходит из-под контроля…
– Да, я слышу. Что-то и вижу. Ты где?
– В угловом холле на третьем этаже. По диагонали от вашего входа.
– Хорошо выбранная точка… Но, я думаю, ты несколько преувеличиваешь опасность.
– Преувеличиваю? Оцепление с восточной и южной сторон на пределе. Я не знаю, что там с северной, но больше всего меня беспокоит запад.
– А что такое?
В голосе шефа чувствуется легкое напряжение.
– Там здания в качестве преграды. Наиболее удобное место для прорыва на территорию. И оно ближайшее к вертолетной площадке.
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.