Чел. Роман - [120]

– С кем?

– С ними. Ну, или как вы там говорили? С пострадавшим?

– Исключено. В какой-то степени его для вас уже нет. Ни для кого нет… И что это вас на сантименты вдруг потянуло?

– Ну, знаете – не рядовой случай.

– Вы же врач. Да еще в таком отделении.

– Я не знаю, кто я в данной ситуации. Врач – лечит. По крайней мере, пытается. А здесь… Я какой-то наблюдатель… Теперь еще и безмолвный наблюдатель… Хм… Слушайте, а вы меня… Не того… Из-за этой тайны… Не ликвидируете? На днях или когда? Как это у вас там происходит? Тормоза откажут или с проводкой что-то случится…

– Вы в своем уме?

– А что? Только не говорите, что все, о чем я сказала, случается только в дешевом кино.

– Я ничего не буду говорить.

– Ваше право. А мне не спать. Успокоили хотя бы.

– Успокойтесь.

– И на этом спасибо. Будет теперь у вас новый консультант. Из военных врачей. Завершите следствие. Кто-нибудь потом дисер напишет. Закрытый. Для избранных. Так и назовет: «О вечной жизни».

– Я отстранена.

– Вот как! Почему же, если не секрет?

– Вот он – весь мой секрет. – Линер кивает на живот. – Отпуск с завтрашнего дня.

– Могли бы вас и не дергать.

– Теперь я тоже так думаю.

– Глеб будет заканчивать?

– С чего вы взяли? Он технарь. Не «следак».

– Ой ли? Кого вы обманываете? Да он следил за вами с самого начала. И параллельно копался во всем. Этого только вы, кажется, и не замечали.

Линер краснеет и хмурится.

– Молчу, молчу, – поднимает руки Белая. – А все-таки, скажите: есть хоть капля истины в упоминаемых дешевых фильмах?

– Вы опять…

– Нет, я чисто как зритель интересуюсь.

– Понятия не имею. Не смотрю такие фильмы. Вообще никакие не смотрю. Хватает реалити… И вовсе не шоу…

– А уж мне-то как хватает… Вот я думаю: через какое время, после того как вы отсюда заберете… пострадавшего, ко мне привезут первого клиента?.. И кто это будет? Гонщик, парашютист, огнестрел?

– До сих пор никого?

– Никого. Правда, в других-то больницах по городу есть. Меньше обычного. Но есть. К нам подвезти не могут. Пробка. Но я так, навскидку, проверила сводки. Во всем округе ни одного случая по нашей части. То есть и без пробки не было бы никого… И люди эти на улице…

– Что с ними?

– Хоть кому-нибудь бы поплохело. Ведь не лето и через одного – инвалид. И ничего. Некоторые уж не первый час здесь. Какая-то сила держит. Так и сутки простоят.

– Не простоят.

– А вы думаете, они его так просто отпустят?

– Вряд ли. Но на то есть полиция. И не таких сдерживали.

– Я думаю, именно «таких» как раз у них и не было. Больные же они люди не совсем обычные…

– Да бросьте. Человек – он всегда человек.

– Не скажите… Они – иные… Не живые и не мертвые. Они о жизни не думают, только о болезни. Она – их жизнь. Неправильная, исковерканная. У кого-то с первого часа неправильная. Они эту другую, здоровую жизнь только видели, сами не ощущали. Хотят ее. Хотят сами не зная чего. Но хуже всего тем, кто был здоров. Они-то знают, что это такое – быть молодым, красивым и потерять всё. Быстро, в раз или медленно, спустя годы. Не знаю, что страшнее. Первое – неожиданно. Второе – неотвратимо… Их никакая стена не остановит. Они ради возвращения к этой жизни и убить готовы. И здоровых, и таких же как они. Жизни ее, Юлия Вадимовна, всегда меньше, чем людей. На всех не хватает…

Линер обрывает.

– Контингент обсуждался. Не помню, были ли вы уже. Есть понимание проблемы.

– У меня, знаете ли, тоже всегда есть понимание. Чутье реаниматолога, что ли. Порой без анализов, рентгена и прочего вижу, понимаю, что и как… Но проблема в том, что понимать – не значит спасти…

– Вы это к чему?

– Боюсь я за нашу больничку, Юлия Вадимовна. Ой, как боюсь… Уж больно все они жить хотят, а тут такой соблазн… Кстати, вы знаете, что самые красивые на свете тюльпаны – бридеры – больны? Они растут во дворе, но их мало… Очень мало… Так вот – они больны чем-то. Какая-то там цветочная инфекция. Я не знаю точно. Их даже запрещено массово выращивать в связи с этим. Чтобы не заразить других… Я это к тому, что болезнь, конечно, отвратительна, но и красива одновременно… Это другая сторона жизни… Пугающая, но… прекрасная…

Линер открывает рот для ответа, но ее прерывает секретарь, проскользнувший в холл. Он услужливо придерживает для мэра дверь, тут же по-шакальи пристраиваясь у него за спиной.

Линер остается на месте. Она хоть и по-прежнему при исполнении, но присутствие в ближнем круге мэра уже не входит в ее задачи. Мэр, похоже, еще раз кратко сверяет принятое решение. Участники совещания остаются при своих. Первым из круга, спустя минуту, выходит Опалев. Он идет во двор, судя по всему, отдать приказ об оцеплении. Линер встает и подходит к окну. Сквозь ставший уже привычным узор из бабочек она видит, как два припасенных взвода, поставив на землю щиты, выстраивают коридор от входа в реанимацию до вертолетной площадки. Линии не сплошные. Но и коридор страховочный. По периметру всё гораздо плотнее. Линер оборачивается к Белой.

– Какая, по-вашему, лучшая точка для обзора предстоящей операции?

– Разве вам не надо быть здесь?

– Нет. То есть не обязательно здесь.

– Тогда можно подняться в угловой холл третьего этажа. Тот, что напротив. Там максимальный угол обзора… И есть медлифт, не беспокойтесь, – упреждает Белая взгляд Линер на живот.