Чайная церемония в Японии - [24]
Преклонение перед цветами как таковыми начинается приблизительно в середине XVII века с подъемом авторитета мастеров цветочной композиции. Теперь цветами украшают не только чайные павильоны, а икебана не подчиняется каким-либо законам, кроме тех, что диктуются особенностями ваз. Появляется возможность применения новых концепций и методов цветочной композиции, и на их основе формируются многочисленные принципы и школы. Один из писателей последнего столетия хвалился тем, что может назвать больше сотни разных школ аранжировки цветов. В общих чертах эти школы можно разделить на две ветви: школы формализма и натурализма. Школы формализма во главе с родственниками Икенобо ориентировались на классический идеализм, проповедниками которого выступали каноники Кано. В нашем распоряжении находятся трактаты по составлению композиции, написанные древними мастерами данной школы, в которых практически воспроизводятся цветочные натюрморты Сансецу и Цуненобу[32]. Представители школы натурализма, с другой стороны, отвечали названию своего течения, принимая за образец природу, и вносили только те изменения в форму, которые помогали отображению художественного единства. Таким образом, мы признаем в их работе те же самые посылы, с помощью которых формировались школы изобразительного искусства укие-э и сёдзе.
Представляется весьма интересным, но на это потребуется время, полнее, чем сейчас возможно, познакомиться с законами композиции и деталей, сформулированными различными мастерами аранжировки цветов данного исторического периода правления Токугавы и содержащими основополагающие теории украшения. Получится так, что они отсылают к Руководящему принципу (Небеса), Подчиненному принципу (Земля) и Примиряющему принципу (Человек). Причем любая цветочная композиция, составленная вразрез с этими принципами, считалась бесплодной и мертвой. Они к тому же много размышляли о важности обращения с цветком в трех разных аспектах: формальном, псевдоформальном и неформальном. О первом можно сказать, что цветы представляются в парадном виде бальной залы, второй аспект состоит в том, чтобы цветок подавался легко и элегантно в послеобеденном убранстве, и третий – в непринужденной очаровательной атмосфере будуара.
Свои личные симпатии мы отдаем аранжировке цветов, выполненной мастерами чайной церемонии, а не мастерами цветочной композиции. Первые исповедуют искусство в его натуральном понимании, и оно привлекает нас своей естественной связью с жизнью. Нам бы хотелось назвать такую школу естественной в противоположность школам псевдонатурализма и формализма. Мастер чайной церемонии считает свою задачу выполненной после подбора цветов, после чего они сами должны поведать ценителю свой собственный вариант замысла композиции. Посетив чайный павильон поздней зимой, можно увидеть тонкую ветку птичьей вишни в единой композиции с бутонами камелии; почувствуйте намек на отзвук поступи уходящей зимы и появление предвестника весны. Опять же, зайдя на полуденный чай в летний знойный день, в затемненной прохладе токономы можно увидеть единственную лилию в висячей вазе; роняющая капли, она как бы улыбается по поводу глупости жизни.
Некое соло цветов представляет определенный интерес, но в сочетании с рисунком и скульптурой их комбинация становится завораживающей. Секисю однажды поместил несколько водных растений в плоский сосуд в манере растительности озер и болот, а сверху на стену повесил рисунок Соами с летящими дикими утками. Еще один мастер чайной церемонии по имени Сёха[33] изобрел сочетание поэмы «Красота уединения у моря» с бронзовой курильницей благовоний в форме шляпы рыбака и с несколькими дикими цветами побережья. Один из гостей в своем дневнике написал, что он почувствовал в этой композиции дыхание уходящей осени.
Цветам посвящено бесконечное число рассказов. Мы должны упомянуть хотя бы об одном еще. В XVI веке у нас весьма редким растением считалась ипомея (утренняя слава). Рикю засадил ею весь свой сад и выращивал ее со всем усердием. Слухи о красоте его вьюнкового бражника достигли ушей Тайко, и он изъявил желание на него посмотреть. После этого Рикю пригласил его на утренний чай в свой дом. В назначенный день Тайко прошелся по саду, но нигде не увидел даже следа вьюнка. Земля выглядела ровной, выполотой и покрытой мелкой галькой с песком. Пылая праведным гневом, деспот вошел в чайный павильон, где его ждал такой вид, от которого доброе расположение духа полностью восстановилось. На полке токономы в редкой бронзе сунского мастера лежал один-единственный цветок утренней славы – царицы всего сада!
