Цемах Атлас (ешива). Том первый - [105]

— А где мы жили бы с тобой, если бы я осталась? — спросила она. Цемах ответил, что общинный деятель, занимающийся ешивой, портной реб Исроэл, предлагал ему половину своей большой квартиры. Портной думал, что она приехала, чтобы остаться в местечке надолго или даже насовсем.

— Когда ты не герой, ты слабенький человечек. Переезжай к портному и скажи ему, что я скоро вернусь. Ты всегда сможешь сказать: «Она вот-вот приезжает!» — надтреснуто рассмеялась Слава.

Цемах не понял ее тона и настроения. Обрадованный, что она освободила его от путаницы, он воскликнул, что на Пейсах приедет домой. Ее глаза выстрелили голубым огнем:

— А после Пейсаха вернешься в свою ешиву?

Он молчал, а она смеялась: такой мудрый выход, а ей это совсем не пришло в голову! Почему бы ей не помочь ему, избавив его от груза, лежащего на его совести из-за того, что он оставил жену? Он будет приезжать на Пейсах, как это делает муж Рони. А у него будет и чистая совесть, и жена в постели. Она, конечно, сперва пойдет в микву, чтобы он мог ею пользоваться. Потом он снова приедет на праздник Кущей, когда она уже будет ходить с большим животом. У нее будет расти живот, а у него — борода.

— Уходи и дай мне паковать вещи! — Она вытолкала его из комнаты и заперла за ним дверь изнутри. — Иди! — крикнула она через дверь так громко и яростно, что он сразу же ушел из опасения, как бы она не начала стучать в дверь кулаками.

Вечером Слава зашла к резнику попрощаться. Реб Липа-Йося сидел в столовой один и почесывал верхнюю губу. Из-за рано наступившего зимнего вечера в доме уже горел огонь. Старик поднял голову и прикрыл глаза от света лампы, чтобы разглядеть, кто вошел.

— Хороший же вы человек, вы забираете у нас нашего квартиранта, — добродушно сердился резник. Слава удивилась тому, что Цемах так быстро и без колебаний выполнил ее желание. Он хочет, чтобы она до своего отъезда еще успела увидеть, что он и Роня больше не будут жить под одной крышей. Чтобы оправдать неожиданное и странное поведение Цемаха, Слава стала говорить со стариком доверительно, как с родным отцом. Доброжелательно-строгий глава семьи, державший себя с нею по-домашнему просто, он нравился ей больше, чем все его родственники.

— Вы ведь понимаете, что это не жизнь, чтобы муж и жена все время были врозь. Я попросила мужа, чтобы он сразу же переехал к портному. Ведь могут найтись и другие охотники на такие чудесные комнаты. Но когда я вернусь, я сама точно не знаю. Я должна сначала выйти из дела, которое вместе с братьями унаследовала от отца.

Реб Липа-Йося вздохнул: он прекрасно понимает, что это никуда не годится, чтобы муж и жена жили отдельно друг от друга. То, что его старший зять Юдл — недотепа, может увидеть даже слепой. Когда Юдл на бойне, он сидит и дрожит, как бы этот недотепа не сделал там трефным целого быка. Но его младший зять — отнюдь не недотепа, он, напротив, даже слишком хорошо умеет устраиваться. Он, этот гултай, живет круглый год за границей, а его молодая жена сохнет. Так разве удивительно, что Роня за последнее время уже во второй раз заболела? Она ложится с тяжелой головой, как теленок, не получивший ни глотка молока. И позвать врача не разрешает. «Со мной ничего страшного», — говорит она. Но ведь он ее отец, он понимает, что при таком муже жена не может не болеть и не худеть, как рассохшаяся деревянная кадушка на солнце. И реб Липа-Йося почесал подбородок через свою густую бороду с такой яростью, словно все его беды происходили оттуда.

Вошла Хана-Лея. Всю субботу она была холодна с женой квартиранта и как будто даже дулась на нее. Теперь она заговорила с ней очень любезно, сказав, что Цемах получил самую хорошую квартиру и самого достойного еврея. Женатые сыновья и замужние дочери портного живут сами. Так что у них в доме тихо, а жена портного хорошо готовит.

— Пока приедет жена реб Цемаха, он ведь может столоваться у нас, — заговорил старый резник с дочерью. Однако она накричала на него, как на мальчишку: реб Цемах будет жить у портного, а бегать несколько раз в день есть у них?

— Я слышала, что вашей сестре нездоровится. Что с ней? — спросила Слава.

— Я не знаю, да и она сама тоже не знает, — еще больше рассердилась дочь резника.

— Я хочу посмотреть, как дела у Рони, и попрощаться с ней. — Слава встала из-за стола. Хана-Лея явно была очень недовольна, но смолчала.

Роня лежала в постели, укрытая одеялом. Как только Слава вошла, Роня села и быстро начала говорить, что с ней ничего страшного. У нее просто болит голова и небольшой жар.

— Благодарю вас, что зашли. Вы действительно уезжаете одна? А я была уверена, что ваш муж уедет вместе с вами, — горячее дыхание вырывалось из ее полудетских, потрескавшихся от жара губ.

— Как вам могло прийти в голову, что мой муж оставит ешиву и уедет? — удивленно рассмеялась Слава.

— Я думала, что реб Менахем-Мендл останется руководить ешивой, а ваш муж вернется вместе с вами домой. — Роня тоже рассмеялась и покраснела. — Я понимаю, что было глупо с моей стороны так думать. Но почему бы вам не остаться в Валкениках? Вы бы могли жить у нас, я вам уже говорила. Но у портного действительно лучше. Там есть большие светлые комнаты и нет маленьких детей. А зачем вам уезжать?