Цемах Атлас (ешива). Том первый - [103]

— Я не инспектор, я понимаю, что вы готовите то, что вам дают, — попыталась быть дружелюбной с хозяйкой Слава. Однако она видела, что мешает. Она вышла из прихожей и попала в столовую старших.

Йоэл-уздинец и Шия-липнишкинец вели горячий спор. Первый кричал громко, во весь голос, а второй спорил с ним, размахивая обеими руками. Как только вошла жена директора ешивы, Йоэл-уздинец замолчал. Шия-липнишкинец, с куском мяса в зубах, крутил своими косыми глазами и злобно ворчал, как зверь, у которого хотят вырвать добычу из пасти. Гитл вошла с порциями мяса. Она уже надела белый фартук, но еду раздавала неловко. Она стеснялась грязной скатерти, набросанных на столе кусков черного хлеба и щербатых тарелок. Ешиботники сидели с опущенными головами и жевали без аппетита. По их молчанию Слава ощутила, как чужда им. Ей тоже было неприятно смотреть на их желтоватые лица, некоторые бородатые и все без исключения с толстыми пейсами.

Она прошла во вторую комнату, где ели младшие ученики и где работали дочери Гитл. Мальчишки сидели в измятых шапках и растрепанных пиджачках. Скатерть на столе была еще грязнее. Для младших не хватало тарелок, и они ели из глиняных мисок. Старший в компании, Хайкл-виленчанин, не сводил глаз с жены директора ешивы. Слава вспомнила, что это тот самый ученик, которого она просила вызвать из синагоги главу ешивы, когда только приехала в местечко. Он тоже носил длинные пейсы, заложенные за уши. Но он смотрел на нее так, что она ощущала его взгляд на своих руках и ногах, на своей шее и затылке, до самых волос под шелковой сеткой, которой покрыла голову. Лицо Славы густо покраснело. Она беспокойно улыбнулась. Ей было неприятно и в то же время любопытно видеть, что она пробуждает чувства в молодом парне.

Мейлахка смотрел на нее розоватыми глазами, и его личико горело. По своей природе он был разборчив и чистоплотен. Лейча всегда должна была уговаривать его, прежде чем он соглашался есть из глиняной миски. Вот он и сидел, подперев подбородок кулачком, и ждал. Однако на этот раз у Лейчи не было настроения упрашивать его, и она еще даже прикрикнула, что единственный сынок он у своей маменьки, а не у нее. Если он не хочет есть, то и не надо. Мейлахка вспыхнул. Чтобы не расплакаться, он стал указательным пальчиком бренчать на своих губах. Один мальчик заметил это и посмеялся над ним:

— Мейлахка-виленчанин уже играет на губах, как на пианино.

А Лейча еще и добавила:

— Этот чистюля хочет показать, как деликатно он испечен.

Слава подождала, пока ученики не разошлись. Гитл вытирала тряпкой мокрый пол в прихожей, ее дочери убрали со столов. Лейча с обидой отметила, что Мейлахка ушел, так и не поев. Кроме того что он единственный сынок у своей матери, он еще и пользуется особым вниманием у главы ешивы и в доме резника. Ведь реб Цемах однажды нашел его ночью в синагоге заснувшим над томом Гемары и принес на руках в этот дом, чтобы Роня положила его спать со своими детьми. «Опять Роня!» — подумала Слава. Лейча прервала ее мысли:

— А чего от вас хотел мой бывший жених, этот варшавский жулик?

Теперь Слава поняла, почему ее сначала приняли недружелюбно. Маленькое местечко, здесь за четверть часа все узнают, кто у кого был. И в эту мышиную нору Цемах хочет ее затащить? Слава ответила, что варшавянин действительно заходил к ней, чтобы она повлияла на своего мужа, с тем чтобы тот пришел на свадьбу. Однако Лейчу это не должно волновать. Парень не производит хорошего впечатления. Его жена не будет с ним счастлива. Гитл просияла и протянула обе руки к жене директора ешивы, как к ангелу.

— Я ведь это же и говорю все время, что это чудо с небес, что мы своевременно от него отделались. Но моя дочь не может позабыть его смазливую физиономию.

— Я не могу забыть его обделанную физиономию?

Лейча злобно сорвала со стола скатерть. Голый стол она покрыла клеенкой и рассмеялась: напротив, пусть реб Цемах идет на свадьбу варшавянина не раздумывая. Кого это волнует?

Слава развязала принесенный ею сверток и попросила Лейчу взять его содержимое. Девушка с жадным любопытством рассматривала платье и блузку и была готова сразу же надеть их. Ее мать вытирала глаза и желала жене главы ешивы, чтобы она состарилась со своим мужем в богатстве и почете. Раввинша может быть уверена, что они из-за этого типа, бывшего жениха, не откажутся работать на кухне. Однако лицо Рохчи запылало. Она подняла на младшую сестру свои постоянно опущенные глаза:

— Я все время говорю, что ты больше не должна упоминать его имени. Но почему ты должна принимать эти подарки?

Жена главы ешивы начала оправдываться: она никого не хотела обидеть. Лейча была у нее в гостях, вот и она тоже пришла в гости и принесла с собой маленький подарок.

— Я благодарю вас, и я охотно приму подарок. Я не пустая гордячка! — вспыхнула Лейча, устремив горящий взгляд на Рохчу. Та испугалась гнева младшей сестры и пошла на попятную: она ведь не говорила, что вещи негодные. Она имела в виду только, что Лейча выше и худее. Но если ушить это платье и эту блузку по ширине и отпустить в длину, они в точности ей подойдут.