Было такое... - [6]
Не знаю, как вы, а я считаю, что нет ничего лучше, чем бабушки, которые красят губы. Иногда встречаешь такую в транспорте: она старая-старая, морщинистая и низенькая. Даже радужка в глазах уже выцвела. А губы у нее обязательно накрашены. Помада просочилась по морщинистым бороздкам, зубы уже давно вставные. Но губы_обязательно_накрашены. Я считаю, что такие бабушки молодцы. Они и есть реальные Алисы Селезневы. Не из будущего. Из настоящего.
2005
2005/02/09
Димка
Мы договорились, что когда я заработаю пять тысяч долларов, то напою его с этих денег. Он уверял, что когда-нибудь я их обязательно заработаю. Я отнекивалась, говорила, мол, нереально. Он перебивал и отвечал: «Да куда ты денешься, обязательно заработаешь. Тебе эти деньги дадут и еще по имени отчеству назовут». И тогда я пообещала, что как только — сразу проставляюсь. И крепко-накрепко запомнила это. Потому что такие обещания надо выполнять.
Я не успела. Именно я не успела.
Он был розовый и чуть толстый. Улыбался очень хорошо. Немного нервничал, когда говорил. И при этом потел. Учился в каком-то военном учреждении. Говорят, что дома у него был строгий порядок. И спать вся семья ложилась рано. И мне было так интересно, что молодой человек, всего-то 25 лет, ведет себя так строго и рано ложится спать. А телевизор посмотреть? И в чем-то он был странный, и в чем-то мне не нравился. Но все равно молодец. В 25 лет генеральный директор. Жена, двое детей! Мальчик и мальчик. И жена нигде никогда не работала. Сидела с детьми дома. Я думаю, что Димка был крепким семьянином. И все у него было как-то… Было бы слишком, если бы он всю семью вывозил кататься на лыжах. Попахивает уже какой-то семьей из рекламы: золотая мама, золотой муж… Но зато он любил охотиться.
Вчера Димка чистил ружье. И оно выстреляло. Он умер. 26 лет.
Вот как тут сказать? Он умер? Или погиб? Или что? Не стало Димки. Чуть толстого и розового.
Так иногда бывает. Когда оказывается, что ты помнишь человека и по-своему дорожишь им. А его раз — и не стало. И вдруг ты понимаешь, что всегда надеялась на то, что он будет жить. То есть как-то неосознанно надеялась. Не думала об этом каждый день, но знала, что он живет и это важно. Оказывается, это было важно для меня, что он жил.
Честное слово, я когда-нибудь заработаю пять тысяч. Димка, я помню про наш уговор.
2005/03/15
Дело было в октябре
Пять часов утра.
Тихо-тихо.
И холодно-холодно.
На Васильевском спуске пританцовывает группа товарищей.
Кто-то уже успел сбегать к буфету и погреться. Кто-то топчется и выдувает в кулачки теплый пар.
Чистая как стекло Красная площадь. Почти прозрачная.
И ни одного человека.
В самом начале площади, у здания бывшего музея Ленина, стоит черный ЗИС. Блестящий и абсолютно хрустящий от чистоты. Будто бы он сделан из хрустальной смолы, если такая вообще существует.
За рулем сидит человек в военной форме и фуражке с кокардой, крутит ручку радиоприемника.
А на заднем сидении Берия.
Как живой.
Только если приглядеться (или принюхаться), то понятно, что Берия уже успел сбегать к буфету и погреться.
Поскольку близко не подпускают, то нюхать Берию приходится не каждому. А ты смотришь на эту картину и думаешь. Вот так, несколько десятков лет назад, ровно этот же ЗИС стоял на ровно этом же месте. И точно также били куранты, и точно также было холодно. И в ЗИСе из хрустальной смолы сидел Берия.
Из-за игрушечного собора, который любовно отреставрировали молдаване, встает рассвет. Красоты нереальной. Сначала розовыми красками зацветает, вплетает в себя изумрудное, а потом от чего-то темнеет и становится суровым. Закурил трубами кремлевской ТЭЦ и спохватился: «Вот сколько себя помню, всегда так здесь встаю. Иногда, бывает, замешкаюсь — ну, голубого поддам или там желтых оттенков, а потом думаю: ееептить! Правительственная территория, государственный объект! Тут, внучка, соображать надо, как правильно встать и какой цвет дать. А ты отойди-ка пока, не мешай, а то вон уже солнце прет».
А тут уже кричат: «Пишем дубль, рассвет уходит! Тишина на площадке! Пишем звук! Мотор!»
Куранты будто услышали, заважничали: «БОМ! БОМ! БОМ!..»
Режиссер: «Стоооп… Ждем куранты».
Куранты: «Бом».
Режиссер: «Пишем дубль! Тишина на площадке! Пишем звук! Мотор!»
Церквушка рядом с бывшим музеем Ленина захихикала своими колокольчиками: «Тиль-биль-тиль-биль…»
Режиссер: «СТОООП!..»
Рассвет: «Ну ееептить, вас не дождешься!»
Режиссер: «Начали!»
Где-то вдалеке зазвенели и засплетничали церкви, а по Красной площади уже едет черный ЗИС. Я знаю, хрустальная смола есть. И Берия есть. Он промчался по площади в нахлобученном каракулевом воротнике, мазнул смоляными шинами булыжники, и даже успел окатить холодными взглядом всю съемочную группу. Особенно задержался на буфете. Там грелась массовка. Берия завидовал.
Следующая точка — библиотека имени Ленина. Нет, дождя не было. С неба весь день сыпется влажность. Крупная влажность и мелкая. Вязаные вещи моментально мокнут и повисают грузом, прилипают и колются. Непромокаемые куртки дубеют и хрустят. Выворачиваешь карманы, а оттуда дождь.
Вдоль библиотеки, неуклюже брызгая лужами, пробирается поливальная машина. Голуби с ней играют в «А ну-ка, догони!» Счет 0:0. По сценарию ступеньки должны быть мокрыми. А тут и так влажность. Но раз пригнали машину, то полить надо.
Перед вами сборник рассказов Алеси Казанцевой, которая однажды приехала в Москву на недельку и осталась навсегда. Которая один раз заскочила на киностудию и больше оттуда не вышла. Которая была очень одинока и поэтому начала писать в Интернете свои рассказы о жизни и работе вторым режиссером на съемках фильмов, сериалов и рекламы. Она стала признанным автором в Интернете: сначала в «Живом Журнале» под именем Алеси Петровны (ее блог входил в топ-3), потом на «Фейсбуке» (более 55 000 подписчиков). Известные режиссеры хотят экранизировать ее истории, Юлия Меньшова называет их неизбежным счастьем, а Яна Вагнер завидует тем, кто по какой-то причине их еще не читал.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.