Буквенный угар - [30]

Шрифт
Интервал

Однажды он мне сказал: „Как думаешь, браки сохраняются после смерти? Будем ли мы в той жизни тоже парой? Ведь если нет, то к чему все эти мучения здесь? Все эти налаживания и притирки?“.

Я тогда поразилась прагматичности и рачительности такого подхода. Чтобы ничего не пропало зазря.

Люди подсчитывают…

Я живу все время безоглядно. Пережито, выболено, оплакано много-много, но вести счет и задумываться о прикладном значении этого — как-то в голову не приходит.

Это путь. Путь делает тебя. Все.

Все всегда упирается в тебя. Пара не пара — какая разница? Ну бросишь ты жену, если с ней сладу нет, ну найдешь другую или останешься один, ты просто поменяешь способ воздействия на себя. Но не себя же! В себе есть некая неизменная составляющая, которая, строго говоря, и именуется „я“. Ее можно развить, скомкать. Даже отречься. Но не избавиться. Впрочем, Вам это, наверное, неинтересно.


Сетуете, что налегаете на вкусности и стал расти животик? Знаете, а я обожаю животики у мужчин. У Сережи анатомически желудок ниже расположен, что придает такую овальность, вытянутость животу. Мне нравится.

Мне вообще симпатичны полноватые мужчины. С ними спокойно, сбалансированно…

Мужу худеть не даю. Он 52-54-го размера при 182 см. Когда он порой сбрасывает вес, я начинаю ныть, что пропал животик.

Я уверена, что чувственная сфера жизни еще не захлопнула для Вас двери, Вы просто сейчас в состоянии апгрейда такого. Вот увидите, все еще будет. И возможно, острее, чем когда бы то ни было.

Не все молодые женщины хотят детей, как Вам кажется.

Моя старшая дочь не хочет детей вообще.

Младшая — готова хоть сейчас завести ребеночка.

Я понимаю и ту и другую.

Так что если Вас влечет к молодым женщинам, то вероятность совпасть существует.

Есть молодые женщины, которые уже понимают, что главная сексуальная привлекательность мужчины — это интеллект.

Вот только полюбить с годами все сложнее. Встретишь женщину, молодую, свободную, умную, нежную, любящую тебя, — но ты ее не любишь, и все тут! Думаете, не бывает?

Мне нравятся мужчины лет на двадцать старше меня. Восторженно нравятся. Если бы я была свободна и встретила такого человека, у меня не возникло бы и тени неприятия от мысли, что с ним надо спать.

Мне по душе эстетика зрелости и даже увядания.

Если бы я полюбила, конечно.

Но вот что порой случается — ведь при всей тяге к молодому телу может угораздить влюбиться в ровесницу! Вы смотрели „Любовь по правилам и без“ с Джеком Николсоном? Возможен Ваш случай!

Вы пишете, что Вы не типичный мужчина и вовсе не образец для подражания и не предмет для восхищения…

Вы роскошный мужчина, и если бы мне нужно было Вас завоевать, я бы усохла до 46-го размера за полгода, поменяла бы цвет глаз, волос, ногтей, сделала бы лоботомию височных долей мозга, пересадку ушей на затылок и что угодно для достижения цели. Потому что Вы того стоите!

Лика».

Глава 9

«…Думаете, я не понимаю, чем Вы от меня отличаетесь?

Думаете, принимаю Вас за кого-то другого?

Просто, прежде чем меня поломала жизнь, я ломала себя сама. А Вас ломала жизнь, чужими руками, без наркоза. Она старалась переродить Вас. НО У НЕЕ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Вы остались собой. Стали злее, заточеннее, чем хотелось бы. Где-то шрамы тянут кожу, где-то кости не так срослись. Где-то рефлексы на опережение сформировались. Циничность оскоминой. А все же Вы ей не дались. И где-то даже ее изменили, срезали, пробили…

А что касается Ваших отношений с женщинами, то теперь Вам достаточно одного долгого взгляда на девушку, чтобы увидеть, как будут развиваться отношения, всю цепочку. И от этого делается скучно.


… Господи, как тяжело видеть наперед, Игорь…

У Вас было много женщин. Но хоть одна была ли? Бедный мой царь Соломон… И та, что есть, тоже не утоляет…

Но точно знаю, что у Вас сфера любви не закрыта, не исчерпана. Вот увидите, все еще будет. И возможно, острее, чем когда бы то ни было.

Вы говорите, что я очень добра и что нельзя всех судить по себе.

А как надо думать о людях? Хуже, чем о себе? Лучше, чем о себе?

Я стараюсь использовать подход: „Не судите никого никак“. Ты просто принимаешь человека, каким он есть. И тогда бонусом тебе его нежданные хорошести. Ну и штрафом тебе же его нежданные пакости. Суть в том, что ответственность за свое впечатление о другом ты возлагаешь на себя. Не на него. Наверное, меня за это все и любят, что я им в вину не вменяю собственных разочарований…

Для меня в общении с людьми, Игорь, самое опасное — это уловить такую сверхтонкую идентичность… Боюсь этого. Могу влюбиться. Поэтому всякие альтернативы придумываю: то удочерение, то братание. Плохо то, что там, где женщине для сближения с мужчиной нужно проделать путь и понудить его пройти участок по тому же пути навстречу, мне достает одного легкого шага. А дальше?..».

* * *

А дальше пришло его письмо.

К письму прилагалось фото.

Весь день помогала мужу собираться в двухнедельную поездку. И каждые полчаса проверяла почту. Потом решила, что воскресенье и он напишет мне только завтра, на работе. Перед самым выездом в аэропорт проверила почту в последний раз. Письмо.

Сначала увидела лицо. Руку. Вновь ощутила мягкий удар в грудь. Изнутри.


Рекомендуем почитать
Я грустью измеряю жизнь

Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.


Очерки

Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.


Наташа и другие рассказы

«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.


Ресторан семьи Морозовых

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!


Непокой

Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.


Запомните нас такими

ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.


Река Найкеле

Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.