Букет горных фиалок - [62]

— Не подходи к нему! — предупредила Элль.

Ломая ногти, она принялась развязывать тугой узел сама. Узел не поддавался, и тогда она прибегла к помощи зубов. Освободив Джереми, она отбросила веревку в сторону и вновь обернулась к Маню.

— Идиот, — просипела она. — Зачем? В селение надо было бежать! В селение, понимаешь ты, маньяк чертов? За помощью! Ублюдок… Тупица…

Она швыряла ругательства ему в физиономию, испытывая такую ненависть, о существовании которой раньше и не подозревала. Маню сидел и взирал на нее с хмурым недоумением. Наконец он медленно поднялся и затоптался на месте. Элль тоже встала, готовая защищать бесчувственного Джереми, если Маню вздумает к нему хоть пальцем прикоснуться. Маню обиженно выпятил нижнюю губу, его подбородок подрагивал, а Элль внимательно следила за каждым его движением, сжав кулаки. Маню отступил на шаг, развернулся и ушел тоннелем в каверну.

Элль снова рухнула на пол, осторожно подняла голову мужа и положила ее к себе на колени. Ну очнись же, молила она, очнись. Из-за слез все перед глазами расплывалось. Ярость в ней потихоньку угасла, и Элль ужаснулась своей безрассудности: на быструю помощь для Джереми можно рассчитывать только в том случае, если Маню доставит в селение весть о случившемся несчастье. Что она наделала! Господи, неужели этот дурак не понимает, что муж может умереть? Неужели он и Джереми затащил, чтобы похоронить его на своем игрушечном погосте? Некрофил слабоумный… Она вытерла лицо ладонями. Нет, надо взять себя в руки, надо заставить Маню привести сюда людей. Угрозами, криком, ласковыми посулами — неважно… Он должен привести сюда людей. Она его заставит. Он хочет ее трахнуть?! Он…

Громкие вопли Маню заставили ее обернуться. Он был совсем рядом: когда он успел вернуться, Элль не заметила, звука шагов не слышно из-за шума воды.

Маню уже был не просто хмур, он был вне себя. Издавая гневные крики, он яростно тряс головой и махал руками, показывая на ход. Элль поняла, что Маню обнаружил следы ее ночной вакханалии, и они пришлись ему совсем не по вкусу. Как некстати…

Пока Элль спешно придумывала, как она может успокоить Маню, тот начал действовать. Он отмахнулся от ее рук, пытавшихся удержать его, подскочил к Джереми, схватил его за брюки и поволок к потоку, к краю скалы. Намерения его были ясны и недвусмысленны: он собирался сбросить Джереми вниз. Муж лежал довольно близко от края, и Маню одним рывком преодолел половину расстояния. Ступня сломанной ноги Джереми повисла в пустоте. Маню оставалось еще пару раз дернуть за мокрую ткань — и Джереми вместе с падающей водой полетит со скалы.

Времени у Элль оставалось немного: какие-то секунды. Она рванулась вперед, чтобы ухватиться за рубашку мужа, не дать Маню совершить убийство. Она не думала сейчас о силе Маню и безнадежности своей попытки помешать ему расправиться с Джереми. Вцепиться в рубаху мертвой хваткой и тянуть на себя — вот и все, о чем она думала. Она так и сделала, но вдруг почувствовала, что под колено ей попал какой-то продолговатый предмет. И в тот же миг, как по наитию, поняла, что это за предмет.

Маню не спешил со вторым рывком. Он вдруг остановился и взглянул на Элль исподлобья, отчужденно и зло. Их лица разделяло расстояние, равное торсу Джереми, и Элль увидела в глубине глаз Маню прячущиеся за злостью растерянность и боль. Эта заминка решила все.

Рука Элль скользнула под колено и сжала рукоять ножа. Наваха раскрылась на лету молниеносно, словно это Элль, а не Джереми, обучалась у цыган владению испанским ножом. Мысли о ласковых посулах, владеющие ею миг назад, исчезли без следа. С отчаянным хриплым визгом Элль наотмашь рубанула Маню по рукам.

Глаза Маню стали круглыми, как монеты. Тоненько заверещав, он схватился за правое предплечье и отскочил к стене тоннеля, отпустив Джереми. Из-под пальцев левой руки Маню, которыми он обхватил раненое место, брызнула струйка крови. Он с ужасом смотрел на Элль, а она молча надвигалась на него, грозя ножом.

Маню бросился бежать. Элль и моргнуть не успела, как его взлохмаченная шевелюра мелькнула над скальной кромкой и исчезла. Она отбросила наваху, чудом не выпавшую из футляра, когда Маню затаскивал мужа в пещеру, схватилась за ковбойку Джереми у ворота и потащила его подальше от края. Она успокоилась лишь тогда, когда подошвы обуви ее мужа и край скалы разделяло не менее двух метров. Она бы заволокла его и дальше, но для нее он все-таки был слишком тяжел. Окончательно обессилев, она села рядом с Джереми, так пока и не пришедшим в себя, и горько зарыдала.

Она не знала, очнется Джереми вообще или просто умрет у нее на руках, не приходя в сознание. Она не знала, насколько тяжелы травмы, которые он получил. Элль подобрала брошенную наваху и вспорола штанину на сломанной ноге мужа, потому что боялась открытого перелома. Ей даже в голову не пришло, что, будь перелом открытым, Джереми давно бы истек кровью. Она осмотрела место перелома, но ничем не могла помочь: в пещере не было палок, из которых можно было бы соорудить хотя бы примитивную шину. Она выбросила нож в водопад, потому что возненавидела его за то, что отсекла им единственную нить, связывающую ее с миром. И не только ее. Для Джереми эта нить была куда важнее.