БНР. Триумф побежденных - [58]

Обращение заканчивалось:

«Ни Балаховичем, ни Савинковым мы себя не подопрем, а дело свое погубить можем. Уже несколько раз телеграммами в Ригу отдельные члены “Пяти” приветствовали работу Правительства Ластовского на благо белорусской государственности. Если это искреннее убеждение, а не политиканство, то надо найти в себе смелость, чтобы сказать это открыто всему миру и порвать всякую связь с поляками…»

В апреле 1921 г. М. Коханович писал из Вильно:

«[Наивысшая] Рада — ноль. Нужно вести свою собственную линию напролом — вместе с литовцами, как бы мало они нам ни сулили. Все равно мы свое возьмем — но только вместе с литовцами и против п[оляко]в».[178]

Наконец, 10 июля С. Рак-Михайловский и К. Терещенко выступили с открытым письмом на имя Б. Тарашкевича, в котором объявили о фактической ликвидации Наивысшей Рады. Позднее два наиболее активных члена Рады — А. Смолич и тот же К. Терещенко — и вовсе перебираются в Минск.

Рижский мирный договор 1921 г. фактически предрешил дальнейшую судьбу не только Белорусской Народной Республики, но и тех, кто выступал от ее имени. И все же он задал новое направление как в истории БНР, так и в развитии всего белорусского национального движения. Польский историк Станислав Цат-Мицкевич так оценивал главный итог подписанного в Риге мира:

«Украинский и белорусский национализм больше нельзя было использовать для расчленения России, зато теперь они служили для ослабления Польши».

В этой ситуации инициатива постепенно переходит в руки правительства Вацлава Ластовского, которое теперь единолично начинает выступать от имени БНР.

ГЛАВА 9 Свершить невозможное: правительство Вацлава Ластовского

В самом конце 1920 г., накануне конференции Лиги Наций, произошел малозначительный на первый взгляд, но очень показательный инцидент. Нанятый прибывшим в Женеву премьер-министром Белорусской Народной Республики Вацлавом Ластовским переводчик Жак Дикер — еврей с Витебщины, более тридцати лет проживший в Швейцарии, — внезапно запротестовал, когда речь зашла о переводе названия страны, которую представляла делегация. С плохо скрываемым раздражением он писал в своей записке:

«Многоуважаемый г-н Ластовский!

Меня очень удивляет Ваше замечание; хотя я хорошо знаю русский язык, я не могу уловить разницы между “Белая Россия” и “Беларусь”; при переводе создавать несуществующих слов я не могу, но полагаю, что Вы можете это легко поправить, сделав этим самым текст малопонятным для французов».

В итоге название страны перевели как «La Republique Democratique de Belarus (Russie(-Ruthenie)-Blanche». Фактически за «несуществующим» словом скрывалось куда более важное — новая реальность, которая с трудом прорывалась на политическую карту послевоенной Европы.

Пройдет еще несколько лет, и в начале февраля 1924 г. К. Езовитов, обращаясь к уже бывшему премьеру БНР В. Ластовскому, напишет:

«Высокоуважаемый Вацлав Юстинович!

У меня к Вам просьба! Характер ее Вам может показаться немного несерьезным, но я высказываю ее на полном серьезе. Вы помните мое кольцо, которое я ношу на указательном пальце левой руки. Кольцо — золотое с выгравированным на нем рисунком Погони, под которой изображен сноп жита, а на нем перекрещенные коса и грабли. Вокруг обоих рисунков буквы: “1 Н.С.Б.Н.Р.” (Первый Народный секретариат Белоруской Народной Республики). Часто меня спрашивают про это кольцо. Так я хочу, чтобы мне оно было “пожаловано” как Первому Военному Белорусскому Министру на память о работе, и пожаловано Правительством Беларуси. Когда я думал, “какое Правительство” и “кто” должен подписать мне эту грамоту, то, перебрав всех, с кем я работал, остановился на Вашей особе. От Вас хочу его получить. От Вас и буду носить его дальше с уважением и добрыми воспоминаниями о прошлом сотрудничестве…»

В. Ластовский родился в католической семье. На момент провозглашения независимости Беларуси ему было тридцать пять. Свое социальное происхождение будущий глава БНР описал в нескольких словах: «Мой отец — земледелец, дед — кузнец, а прадед — бортник». На самом деле его семья имела шляхетские корни. После приходской школы ему пришлось работать в виленской винной лавке, библиотекарем в частной студенческой библиотеке в Петербурге, конторщиком товарной железной дороги в Риге. Одновременно он активно занимается самообразованием. Польский социалист, позже перешел на позиции христианских демократов. Первый брак со старшей почти на десять лет Марией Иванаускайте свел его с литовским национальным возрождением, белорусским же движением он начинает активно заниматься после переезда из Риги в Вильно.

В. Ластовский был автором «Кароткай гісторыі Беларусі» — первой работы, написанной с позиций белорусского национализма.[179] Редактор белорусских изданий, во время Первой мировой войны он являлся фактическим владельцем виленской «Беларускай кнігарні» и Белорусского издательского товарищества. С его именем также связывают создание еще весной 1916 г. «Сувязі незалежнасці і непадзельнасці Беларусі» — организации, которая первой провозгласила борьбу за суверенитет Беларуси в ее этнографических границах. Член Виленской белорусской рады, в конце 1918 г. был кооптирован в состав Рады БНР. Тогда же возглавил белорусское представительство при литовской Тарибе. Исполнял функции белорусского атташе при литовском посольстве в Берлине. После временного охлаждения белорусско-литовских отношений осенью 1919 г. В. Ластовский возвращается в Вильно, где становится секретарем Центральной белорусской рады Виленщины и Гродненщины и вступает в партию белорусских эсеров. Во многом к расколу Рады привел его личный конфликт с А. Луцкевичем, берущий свое начало еще со времени издания «Гомана».