Благословение проклятых дорог - [51]

Инкуб вздрогнул, зажмурился и стиснул челюсти так, что желваки на скулах ходуном заходили. На его длинных ресницах, выступающих даже из-под крепко сомкнутых век, заблестели слёзы. Мдя… А говорят, мальчики не плачут! Видно, ещё как плачут, ежели причина достойная.

— Ага, услышал. Умничка, — издевательски хмыкнула я. — Слух включился, осталось активировать мозги.

Не жалеть же его, в самом-то деле? Хотя уже жалею… А ещё на Ташкину мягкость грешила. Впрочем, чего удивляться? Какая рожа, такое и отражение. Нече на зеркало пенять. В моём случае, на рожу.

— Замок рухнет, если ты сейчас же не займёшься поддержанием целостности жилища, — проговорила спокойно. — Заметь, не только твоего, но и ещё нескольких десятков людей и нелюдей, за которых отвечаешь. Думаешь, Таша одобрит такую безответственность, дурак ты влюблённый?

— Она… — начал было Ирвин, но сглотнул, словно собственным голосом подавился, и замолк.

— Она, кстати, ещё просила передать, что желает тебе всего самого наилучшего и надеется, что больше не будешь воровать, кого попало.

— Она не кто попало! — даже не сказал, а буквально проскрипел блондин, проигнорировав суть изречения. Да, у кого о чём болит…

— Кто бы спорил, — согласилась я и менторским тоном добавила: — Она — хранительница Несущего Надежду, и единственный шанс Шайдара быть. К тому же бесконечно влюблённая не в тебя. Был же в Маргале, видел, чего с ней творится, стоит к Хартаду приблизиться.

— Видел, — с горечью прошептал, — но не думал, что всё так… серьёзно.

— Серьёзней некуда, — хмыкнула. — Но я сейчас не о том. Некогда резину тянуть. Нам по твоей милости ещё по всему Шайдару саврасками круги наматывать, Ташку искать, пока она опять не вляпалась куда-нибудь. Что за жизнь? Не успеем обрадоваться встрече, как опять ищи её свищи. То ортану подкинут, то по башке шандарахнут, то до обледенения доведут… Про похищение и доведение до самоубийства вообще молчу в тряпочку. Одно слово — Ташка! Вечно ей неймётся.

— Что ты сказала? Искать Ташу?

— Допёрло, наконец-то, — поднимаясь, констатировала. — Хранительница — это тебе не фунт изюма. Её так просто не угробишь. Всё, восстанавливай замок и делай выводы.

Раздражённо махнув хвостом, я встала и, не слушая инкуба, двинулась к искателям. Слава Богу, справилась! Даже не разревелась над изломанным телом, распластанным на камнях. Как найдём, Ташке похвастаюсь, а про то, как поджилки от напряжения до сих пор трясутся, можно и не рассказывать.

Но… не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Ведь так говорят? Вот и я рановато обрадовалась.

— Вот это попадос, — подумала я, едва подняла взгляд на Хартада. — Кирдык подкрался незаметно…

Тарухан, хоть с места и не сдвинулся, уже явно просёк, над чем Ирвин заседал у стены. Вернее, над кем… Ой, мамочки…

Волна чужих эмоций ударила под дых, и я сжалась, спешно восстанавливая блоки, в очередной раз разрушенные чужими чувствами. Даже подумать страшно, что у Хартада внутри творится, если меня лишь отголоском скрутило до чёрных точек перед глазами!

Ох… Если он кинется на дезориентированного горем инкуба, мне придёт конец. Нет, справиться с Хартадом труда не составит, а вот остановить его, не навредив — вряд ли. Сейчас магии в каждом из нас больше, чем когда бы то ни было. Щит взорвался знатно.

Наверное, за последние пару тысяч лет этот тарухан первый из своей расы обладает такой прорвой магии. А переполненный резерв с непривычки — это сложно. Очень. Мнимое ощущение собственной всесильности туманит разум, гонит прочь любые мысли. Кроме одной-единственной, отражающей истинные желания и цели.

Я оглянулась и с ужасом увидела, как поднимается на ноги Ирвин, держа в руках изломанное, окровавленное, мёртвое тело, которое совсем недавно принадлежало Таше. Ой, тьма кромешна-а-а-я… Что сейчас будет!

Но я ошиблась, когда сочла, что пора готовиться к битве века, когда меня будут бить, а я буду вынуждена подставляться, лишь бы не навредить ошалевшему от ярости и магического опьянения мужчине.

Самое плохое, я и сама переполнена силой, и тоже не вполне её контролирую. Вдруг не сдержусь и покалечу? Этого Таша ни мне, ни себе не простит. Мало того — есть подозрение, гибели Хартада она не простит и всему Шайдару. Хорошо ещё меча у этого влюблённого мстителя нет, где-то в замке остался. Хоть какой-то шанс не быть покромсанной, как колбаса, и при этом остановить грядущее безумие.

И вот я собираюсь, старательно втягивая шипы и представляя себя не ежом, а как раз-таки наоборот — упругим мягким мячиком, а тарухан смотрит на инкуба со страшной ношей на руках.

Зелёные глаза Хартада потемнели, до краёв наполнились угольно-чёрной тьмой. Губы сжались, на скулах выступили желваки…

Мамочки…

Пепельные пряди шевелились, будто от ветра. Но ветра не было. Ни дуновения! И тишина давит… Давит так, что глаза слезятся и дышать тяжело.

Вокруг ног тарухана крохотными вихрями взметнулась пыль. Мелкие камушки, травинки и листики поднялись в воздух, образуя подобие смерча вокруг уже черноглазого Харрутского принца, а он лишь молча смотрел на… труп. Просто смотрел, но так, что будь у меня волосы, непременно встали бы дыбом, а после дружно снялись с места и уползли под стол — седеть и бояться.