Благие дела - [33]

8

Она снова и снова проигрывала в голове будущий разговор, мысленно перебирала, что скажет. Речи были самые что ни на есть здравые и благоразумные. Ответы он давал разные, но конец был неизменно один и тот же.

Всего доброго, Магнар. Всего доброго, Рут. Береги себя и семью… Может, еще встретимся…

Он пришел раньше ее и ждал, заняв для них столик у окна, на его белокурых волосах лежала полоска солнечного света.

И Рут забыла все, что хотела сказать.

Вскоре они уже шли вдвоем по осеннему холоду, бок о бок, размашистым ходким шагом, вверх по Карл Юхан, через Дворцовый парк, по Пилестредет, а там в светло-желтый каменный особняк на Тересесгате.

Карианна оказалась дома. Впрочем, минут через пятнадцать она исчезла. Рут было все равно, ее не волновал взгляд, брошенный Карианной в дверях, не беспокоило, что было до и что будет после.

Им с Магнаром требовалось поведать друг другу нечто, чего нельзя было выразить словами — для этого годились лишь прикосновения, жар тела, отстоящего на миллиметр от твоей собственной кожи, жесты, дыхание. Хорошо, что ты здесь, рядом. Покойно. Вот ты. А вот я. Мы разглядели, поняли. Наконец-то.

Рут вытянула свою руку вдоль его, так что они соприкасались тонкой, нежной кожей предплечий. Если так долго лежать, подумала Рут, кровь из моей руки перетечет в твою, из твоих сосудов в мои, и нам никогда больше не понадобятся прикосновения.

Мы будем и так знать…

Магнар безмятежно, быть может, с оттенком любопытства посмотрел на нее, потом встал и начал одеваться.

— Мне пора, — извиняющимся тоном произнес он, — я и так задержался.

Лежа на спине, Рут лениво потянулась, проследила за ним взглядом и блаженно улыбнулась ему.

Вот так было дело.

Он застегнул рубашку, набрал полную грудь воздуху и довольно рассмеялся:

— До чего ж я люблю трахаться!

И вот так.

Она, по-прежнему лежа, смотрела на Магнара, может быть, даже с улыбкой, до нее не сразу дошло, она не сразу уразумела. Ах, вот как…

А то, что было между ними мгновение назад?.. Какие же комплексы, какое чувство стыда и неполноценности тяжелой завесой беспамятства заслонили только что пережитое от его добродушного невинного взгляда? Магнар подмигнул ей, словно они были два подростка, сговорившиеся сыграть шутку втайне от взрослых, подмигнул с плутоватой застенчивостью, гордый своей смелостью и в то же время безучастный, в глубине души совершенно безучастный, поскольку для него в случившемся не было ничего особенного: это было просто траханье, овладение женщиной, доказательство мужественности… и, возможно, чисто физическое удовлетворение, местное, ограниченное его собственным телом и его собственным миром, на уровне любого другого плотского ощущения — хорошего обеда, облегчения после того, как сходишь в уборную и освободишься от шлаков, и прочая и прочая. Она ничего не имеет против таких ощущений…

Но ей показалось, что между ними шел разговор, что происходило нечто важное… Как же так?

Они договорились встретиться через три дня.

Она много передумала за это время.

Когда он пришел, Рут рассказала, что повстречала одного молодого человека, в которого по уши влюбилась, они познакомились раньше, но ничего такого у них не было, во вторник она еще не была уверена в своих чувствах, а теперь разобралась. Так что им с Магнаром не стоит больше назначать свидания.

Она немного удивилась, как гладко все сошло, она даже улыбалась, и, кажется, ей удалось выглядеть беззаботной, она ни капли не переживала.

Магнар раздумчиво отвечал, что, наверное, так будет лучше. Он все равно никогда бы не бросил Аннету.

В голове Рут мгновенно вспыхнуло: Так он собирался? Он тоже думал? Значит… значит, они были правы, все были правы, и Анетта, Анетта тоже оказалась права. Но даже это открытие не поколебало Рут. Все хорошо, все прекрасно.

Она ничему не радовалась и ни о чем не жалела.

Все было замечательно…

9

Миновала неделя. Рут по-прежнему не испытывала никаких эмоций. Не то чтобы на нее напал столбняк, просто все происшедшее вместе с ее чувствами как бы стерлось, более не существовало для нее.

И тем не менее она знала, что где-то оно сохранилось, голова подсказывала ей, что пережитое вернется, постепенно, спустя некоторое время, когда она будет в состоянии его осмыслить.

Однажды она опоздала на работу, впервые с ранней весны.

Ее разбудил будильник, и она остановила его, потянулась, зевнула, хотела уже встать с постели…

И тут она, очевидно, опять заснула, хотя и не уловила перехода к забытью. Но она должна была заснуть, потому что ей привиделось, будто она попала в темноту, в полную темноту, в которой не было ни малейшего просвета, там не было ничего, и она была огорошена этим, она пережила шок, лежа навзничь в Карианниной квартире по Тересесгате, готовая подняться с постели…

Там не было ничего! Только кромешная тьма!

Постепенно Рут сообразила, что все-гаки есть воздух, которым она дышит. Она попробовала пошевелить рукой. Ага, двигаться можно, в любом направлении. По крайней мере это был не такой сон, в котором…

Она могла свободно дышать, воздуху хватало. Она могла шевелиться. Она ощущала на теле ночную рубашку… и что-то еще: под ногами чувствуется песок, сказала она сама себе. Во всяком случае, ей так кажется. Она вытянула руки в обе стороны, пощупала: да, песок. Песок, песок, песок…