Билокси-блюз - [13]

Виковский. Вот паршивец! Послушайте, что он написал обо мне.

Из города возвращается ЮДЖИН.

Сэл. Это он прячь скорей!

ВИКОВСКИЙ бросает тетрадь под кровать, делает вид, что поглощен игрой в карты с Сэлриджем. Входит ЮДЖИН. У него развязная походка широкая, самодовольная улыбка.

Юджин. Привет, ребята!

Они не поднимают головы; что-то бормочут в знак приветствия и возвращаются к прерванным занятиям. ЮДЖИН ждет расспросов о своих похождениях в Билокси. Но все молчат.

Как прошел уикенд? Хорошо погуляли?

Карни. Отлично.

Виковский. Превосходно.

Сэлриж. Как нельзя лучше.

Юджин. Значит; хорошо — отлично — превосходно — как нельзя лучше.

Карни. Ну а ты.

Юджин. А я? В каком смысле?

Карни. Ну, как вое прошло? Выкладывай подробности… «Качали на двоих''?

Юджин. Нет, скорее „Лунный коктейль“. Мы поговорили с ней по душам.

Виковский. Поговорили? По душам?! Это ты о своем дебюте с проституткой в постели?!

Юджин. Она вовсе не проститутка. Она занимается этим только раз в неделю, по уикендам.

Виковский. Это в корне меняет дело. Значит, она полупроститутка — не целиком, а местами.

Сэл. Вот это отколол, не даром что Ковский! (Хохочет.)

Юджин. Мы действительно по душам поговорили друг с другом. Я не торопился, как некоторые. Для меня она была не проституткой, а личностью.

Арнольд(продолжая читать). Не оправдывайся, Юджин. Не надо кривить душой.

Юджин. (снимая галстук, рубашку)…И вообще, она даже не хотела брать с меня денег.

Карни. Интересно, почему?

Юджин. Быть может, в качестве премии… Быть может, я был ее миллионным клиентом, (Смеется своей остроте, открывает шкафчик, встревоженно ищет тетрадь под койкой и под матрацем.) Никто не видел мою тетрадь?

Виковский. Что за тетрадь?

Юджин. Ну, та… мой дневник. Арнольд, она тебе не попадалась?

Арнольд. Почему ты оставил шкафчик открытым?

Юджин. Потому что я уронил ключ в душевой, в водный сток. Но у меня нет ничего ценного. И я считал, что вам я могу доверять.

Виковский. Выглядит несколько странно, Джером. Мы тоже считали, что можем тебе доверять.

Юджин. Что ты хочешь этим сказать?

Виковский нагибается, достает тетрадь, открывает ее. ЮДЖИН хочет выхватить ее у Виковского, но тот прыгает на верхнюю койку, выставляет вперед ногу, чтобы помещать Юджину и начинает читать.)

Виковский. Однажды ночью я услышал; как во сне вскрикнул Сэлридж. Он выкрикнул имя „Луиза“. Кто такая Луиза его девушка, или его мать?»

Юджин(рассвирепев). Ты не имеешь права это читать! Отдай тетрадь, Виковский!

Карни. Да верни ты ему тетрадь. Это же никому неинтересно.

Виковский. Неинтересно?! Донни, детка, тебе неинтересно что он о тебе думает?

Юджин(наступая) Сейчас же отдай черт побери?

СЭЛ. мгновенно набрасывается на Юджина, выкручивает за спиной его руку, Юджин знает — одно движение, и рука будет сломана.

Сэл. Я не отпущу. Хочешь сломать себе руку — ломай. Твое дело.

Карни. А что он обо мне написал?

Юджин. Виковский, прошу — не читай!

Виковский. Ну, если вам надоело, — я не буду читать. (Читает.) «Дона Карни я все еще не могу распознать. По существу он мне нравится. С ним можно интересно поговорить, если ты увлекаешься легкой музыкой и бейсболом. И вместе с тем, есть в ном нечто такое, что мешает тебе на него положиться. Если бы я когда-нибудь попал в беду, Дон Карнн был бы последним человеком, к которому я обратился бы за помощью.

КАРНИ и ЮДЖИН смотрят друг на друга. Все молчат.

Карни. Что ж, будем надеяться, что тебе никогда не придется ко мне обратиться!

КАРНИ задет, быстро отходит в сторону, закуривает.

Юджин(Карни). Все это ничего не значит. Это просто мысли, которые тогда пришли мне в голову. Но мысли, они ведь каждый день разные.

Хеннеси. Отпусти его, Сэлридж.

Сэл. Ты хочешь на его место? Мне ведь все равно, чью руку сломать.

Виковский. Приготовились к центральному номеру нашей программы. Вот он: „Виковокий — сущее животное“. Все его инстинкты — чистая физиология. За обедом он так работает челюстями, будто он лошадь, жующая овес». Эшптейн, скажи, я могу привлечь его к суду за дифамацию… как это там?..

Арнольд … Личности. Но только, если это совершено со злонамеренным умыслом. Стало быть — в данном случае — неприменимо.

Сэл. Продолжай. Что там еще о тебе сказано?

Виковский(читает). «Иногда он неприлично ведет себя в постели… Несколько раз за ночь пускает торпеды… четыре — пять раз»…

Юджин. (чуть не плача). Прекрати! Пожалуйста, прекрати! Если тебе интересно, читай про себя.

Виковский. А зачем мне читать про себя? Ты же создаешь мне паблисити. Вдруг Голливуд купит твой дневник? Шикарный фильм для Джона Уэйна.

Сэл. Еще что-нибудь интересненькое?

Виковский. Где я остановился?

Сэл. Пускает торпеды… четыре-пять раз.

Виковский. Ах: да, нашел. (Читает) «Несмотря на то, что Виковскому явно недостает культуры и тонкости, его интеллектуальные интересы также низкого свойства, тем не менее, он обладает характером сильным и устойчивым. Он так же серьезно верит в то, что его место на поле сражения. Несомненно, он самый лучший солдат нашего взвода, и в сложных условиях на него можно положиться. Меня не удивит, если Виковский закончит войну с медалью за Храбрость». (Юджину) Ты это серьезно?