Бессмертный корабль - [9]
Головы моряков склоняются к письму. Текст его — все равно что боевой приказ:
«...Не допускать в Петроград ни одной войсковой части, о которой не было бы известно, какое положение она приняла по отношению к нынешним событиям. Навстречу каждой части надо высылать несколько десятков агитаторов, которые должны разъяснить им, направляющимся в Петроград, что их желают натравить на народ.
Корниловские эшелоны, если таковые не подчинятся увещаниям, должны быть задержаны силой. Надо действовать строго и осторожно и, где окажется нужным, применить силу.
О всех передвижениях войск немедленно сообщать в Смольный институт в Петрограде, Военно-революционному комитету...»
Лукичев взволнованно смотрит на Свердлова:
— Значит, в самом деле начали? Вот это правильно! Только вдруг да не услышат нашу радиостанцию?
— Зря тревожишься, Николай, — успокаивает Белышев. — Сейчас у всех радиотелеграфистов ушки на макушке. Услышат!
— Непременно услышат! — не сомневается Свердлов и крепко пожимает руки морякам: — Счастливо, товарищи! Помните, что Центральный комитет и Владимир Ильич Ленин высоко оценивают роль «Авроры» в грядущих событиях.
Дело с броневиками
Лезут?
Хорошо.
Сотрем
в порошок.
В. Маяковский
Утром следующего дня седоусый токарь — председатель рабочего комитета Франко-Русского завода — поднимается на борт «Авроры», любовно осматривает заново отремонтированный корабль, а затем, разыскав Белышева, тихо говорит ему:
— Из Смольного наказывали передать... Три буксира и баржа с гостинцами для Керенского снялись из Кронштадта. К вечеру будут... На ремонт не жалуетесь?
— На совесть сделано, — успокаивает Белышев.
— Как же иначе? — Токарь с гордым видом поглаживает усы. — Для себя старались. «Аврора» — корабль нашенский. Буржуям от одного ее виду тошно... Ну, пойду по цехам. Ты скажи ребятам: пусть держат ухо востро. Временное правительство громадный зуб имеет на ваш крейсер.
— Выбьем зуб, не сомневайся, отец! — обещает Белышев, провожая старика до кормового трапа. — Насчет юнкеров будь спокоен. Пускай только наведаются! С незваными гостями не языком судачить положено. Скорее бы угощение для них приплыло... В крайнем случае, винтовками обойдемся.
Прежде чем жалуют незваные гости, происходит вот что.
В полдень, когда буксиры и баржа со снарядами находятся еще на полпути между Кронштадтом и заводской гаванью, на крейсере назначено заседание судового комитета. На заседании, как принято, могут присутствовать все моряки «Авроры».
Посреди помещения, которое по долголетней привычке запросто все еще называют церковной палубой, стоят окруженные густой толпой Белышев и член судового комитета плотник Тимофей Липатов. Прерывистым голосом Липатов читает команде воззвание Военно-революционного комитета, напечатанное в большевистской газете «Рабочий и солдат», только что доставленной на корабль:
— «Солдаты! Рабочие! Граждане!
Враги народа перешли ночью в наступление. Штабные корниловцы пытаются стянуть из окрестностей юнкеров и ударные батальоны... Поход контрреволюционных заговорщиков направлен против Всероссийского Съезда Советов накануне его открытия...
Всем завоеваниям и надеждам солдат, рабочих и крестьян грозит великая опасность. Но силы революции неизмеримо превышают силы ее врагов.
Дело народа в твердых руках. Заговорщики будут сокрушены.
Никаких колебаний и сомнений. Твердость, стойкость, выдержка, решительность.
Да здравствует революция!.. »
— Да здравствует революция! — гремит под железными сводами корабельных отсеков.
Быстрым взглядом Белышев обводит переполненное моряками помещение. Сотни людей в бескозырках возбужденно обсуждают прочитанное Липатовым воззвание.
Сотни голосов сливаются в не умолкающий ни на секунду гул. Моряки захвачены событиями, которыми живет в этот тревожный день весь Петроград: в Смольном и на заводах, в Зимнем и Мариинском дворцах, в казармах и на улицах, в рабочих кварталах Выборгской стороны и у витрин Невского проспекта, пестрых от множества прокламаций и воззваний.
Особняком, почти на том же месте, где когда-то выстраивали на молебнах и обеднях, выделяются теперешний командир крейсера старший лейтенант Эриксон и группа офицеров. На лице командира — беспокойство, в глазах — ожидание. Кое-кто из офицеров бледен, некоторые заискивающе улыбаются, иные высокомерно невозмутимы.
Однако никто не пренебрег приглашением прийти в церковную палубу — явились все.
— Экстренное заседание считаю открытым, — объявляет Белышев, когда вокруг него и Липатова собираются члены судового комитета: старшина сигнальщиков Захаров, машинисты Лукичев, Неволин, водолаз Белоусов и вестовой Векшин. — Вот какое дело, товарищи... Слушайте, что приказывает Военно-революционный комитет: «Петроградскому совету грозит прямая опасность: ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать из окрестностей юнкеров и ударные батальоны в Петроград. Газеты «Солдат» и «Рабочий путь» закрыты. Предписывается привести полк в боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений.
Всякое промедление и замешательство будет рассматриваться, как измена революции...»
