Бессмертный корабль - [15]
В предрассветной мгле «Аврора» становится на якорь перед Николаевским мостом.
Луч ее прожектора ползет вдоль берега, выхватывая из тьмы фигурки юнкеров и броневик, словно уснувший у входа на мост.
С высоты крейсера хорошо видно: юнкера наперегонки бегут по набережной к переулкам, а броневик срывается с места и полным ходом мчится к далекому зданию Сената. Враги не принимают боя.
В луче прожектора выступают из мглы фасады зданий на обоих берегах, огромный куб Зимнего дворца.
Туда и нацелены пушки «Авроры».
У Николаевского моста
А из-за Николаевского
чугунного моста,
как смерть,
глядит
неласковая
Аврорьих
башен
сталь.
В. Маяковский
Рассвет долог. Свежий ветер не в силах развеять плотный туман. Сквозь толщу тумана и нескончаемые сумерки ненастного октябрьского утра поверхность реки невидима. Николаевский мост, перегораживая Неву перед «Авророй», выглядит горбатым чудищем, повисшим в пространстве без всякой опоры. Луч корабельного прожектора теряется в серой мгле. Сверля ее, он то взвивается под низкие дождевые тучи, то плашмя падает на отполированные осенней слякотью гранитные плиты Английской и Сенатской набережных, на бесконечно длинный фасад Зимнего дворца, затем круглым дрожащим пятнышком перемещается по Дворцовому мосту на Васильевский остров, к Ростральным колоннам, вытягивается желтой дорожкой вдоль Университетской набережной и, постепенно укорачиваясь, ползет к блестящим от дождя древним сфинксам, словно несущим бессменную вахту возле Николаевского моста.
Приказ Военно-революционного комитета выполнен в три часа тридцать минут утра.
Как только юнкера, завидев «Аврору», бежали в предрассветную тьму, группа корабельных электриков съехала в шлюпке на берег и своими силами привела в действие механизмы разводной части моста. В тот же момент, едва пролет стал на место, с Васильевского острова хлынули навстречу кексгольмцам и морякам Второго Балтийского флотского экипажа отряды солдат Финляндского резервного и сто восьмидесятого пехотных полков и василеостровских красногвардейцев. Соединясь, они двинулись в центр города.
Многие авроровцы хотели последовать их примеру, но Белышев именем Военно-революционного комитета, как его комиссар, запретил покидать корабль. Всем без исключения, кроме Лукичева. Тот переправлен в шлюпке через Неву с наказом доставить в Смольный донесение комиссара о том, что крейсер «Аврора» держит Зимний дворец под прицелом шестидюймовых орудий и что моряки ждут дальнейших указаний Ленина и Сталина.
С тех пор как Лукичев скрылся в тумане за мостом, корабельный колокол трижды отсчитал время.
На исходе восьмой час утра, но дневной свет никак не поборет ночную мглу. Три с лишним часа длится ожидание ответа из Смольного.
Мокнут под непрестанным дождем на пронизывающем штормовом ветру люди орудийных расчетов на баке и на корме, электрики на марсовой площадке у прожектора. На мостике неясно видны три человека в клеенчатых дождевиках с островерхими капюшонами. Это Белышев, Липатов и Захаров. Перед их воспаленными от бессонницы глазами все сливается, затянутое серой мглой тумана. Мостик «Авроры» будто висит над непроницаемой облачной бездной.
Четырежды звенит, гулко отзываясь на двойные удары, корабельный колокол: восемь часов утра.
Оставив на мостике Липатова и Захарова, комиссар спускается внутрь корабля.
Везде — в кубриках и коридорах жилых палуб — слышен говор сотен людей. Моряки наготове: бушлаты застегнуты, винтовки в руках или положены рядом. Желто отсвечивают надетые поверх бушлатов ленты с патронами, блестят штыки и стволы винтовок.
Машинисты напряженно выслушивают комиссара.
— Берите по десять человек и разведайте, что у Зимнего. Фотеев, иди по Конногвардейскому бульвару к Исаакиевской площади. Бабин, двигай к Адмиралтейству по набережной. На рожон не лезьте, но ежели юнкера и прочие корниловцы заденут, спуска не давать!
— Не сомневайся, — заверяет Бабин. — Сумеем представиться: мы с «Авроры»!
Отобрав двадцать человек из массы желающих идти в разведку, машинисты уводят их на верхнюю палубу, к трапу, возле которого ерзают на коротких речных волнах спущенные с корабля шлюпки.
Откинув капюшон плаща, Белышев продолжает обход помещений. Приятно побыть в тепле после ночи, проведенной на ветру, под дождем! Обостренный слух ловит обрывки разговоров.
Комиссар входит в кубрик.
Смеющиеся артиллеристы плотным кольцом сидят и стоят вокруг дюжего комендора Евдокима Огнева и его закадычного дружка Лариона Гурдина.
— ...Вот погодите, — басит Огнев, — вытряхнем господ — и сами себе господа будем!
Улыбки на лицах артиллеристов сменяются суровой решимостью. Взгляды обращены на Белышева: скоро ли?
— Чего же годить? — недоумевает комендор Минеев. — Когда выступим, комиссар?
— А разве мы не выступили? — в свою очередь, спрашивает Белышев. — Чем плоха позиция для пушек? Или боитесь промахнуться по Зимнему?
— Отсюда?.. Как-нибудь не промахнемся, — обещает Огнев. — Только прикажи.
— Не я приказываю, а Военно-революционный комитет. Мы обязаны подчиняться его указаниям. Так предписал Центробалт. Лукичев послан в Смольный. Вернется и скажет, что приказано «Авроре».
