Беседы о литературе: Восток - [57]

«Братьями можно быть только в чем-то. Если нет узла, связывающего людей воедино, они будут поставлены рядом друг с другом, а не связаны между собой». Бог возвращает людям их братство, если мы чувствуем Его присутствие в мире. Антуан Сент-Экзюпери почувствовал Божье присутствие во вселенной в страшные годы Второй мировой войны. Он говорит о том, что Францию сегодня спасет только чудо; но, наверное, это чудо произошло не с ним одним и не только с французами. Потому что, как это ни парадоксально, но именно после Второй мировой войны человечество начинает заново открывать для себя Евангелие. Происходит новая встреча со Христом на дорогах жизни у самых разных людей в самых разных странах.

Великий пост, который уже идет и который открывает перед нами новые возможности, дан нам прежде всего для того, чтобы выстроить наши отношения друг с другом. В сущности, именно об этом, об отношениях наших друг с другом говорит молитва Ефрема Сирина[47] – ни о чем другом. Об отношениях наших друг с другом, которые рассыпаются, когда из них уходит Бог, когда мы сами почему-то прогоняем Его из них, говорит в своих книгах Антуан Сент-Экзюпери.

Мне кажется, что политика – часть нашей жизни, ведь мы живем в мире, а не на Афоне. И священники должны делиться с нами своими размышлениями на любые темы нашей жизни.

Да, Вы абсолютно правы, потому что, действительно, нам иногда хочется о чем-то просто-напросто не говорить, чего-то не видеть. Но нельзя быть страусом, который прячет свою голову под крыло и думает, что он находится в безопасности. Поэтому иногда приходится говорить о вещах неприятных и даже очень неприятных. Иногда приходится размышлять на темы, на которые хотелось бы не думать. Но ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь. И если мы будем пытаться преодолевать рифы, то мы научимся их преодолевать и выходить из самых разных испытаний.

Что же касается того, что учить или наставлять мы должны сегодня друг друга… Думаю, что Вы правы: нам необходимо делиться друг с другом нашей точкой зрения, делиться нашим опытом. Сегодня очень трудно сказать, кто ученик, а кто учитель. Задача сегодняшнего человека заключается не столько в том, чтобы учить кого-то, сколько в том, чтобы делиться друг с другом тем, чтó нам открывается, тем, чтó мы приобретаем, читая книги, размышляя, учась. Но ведь это не только сегодня было; наверное, это было всегда, не случайно же говорил еще Сенека в Риме в I веке новой эры: Docendo discimus, «обучая других, учимся сами», одно от другого неотделимо. Главное все-таки учиться самому, и тогда, может быть, благодаря тому, что учусь я, кто-то чему-то научится от меня. Не мною будет научен, а от меня научится.

Канон Андрея Критского – это диалог ума с душой? Что бы Вы сказали об этом жанре?

Я боюсь делать вот такое жесткое утверждение, какое сделали сейчас Вы. Все-таки Канон Андрея Критского – это прежде всего молитва, это вопль человеческого «Я», адресованный Богу. Хотя иногда внутри этого вопля действительно начинается диалог человека со своей собственной душой. «Душа, душа моя, восстани, что спиши!» – обращается гимнограф, обращается молящийся к своей собственной душе. Но мне представляется, что это обращение к своей собственной душе имеет библейское происхождение – как в 102-м псалме: «Благослови, душа моя, Господа» или в 145-м: «Хвали, душа моя, Господа». Важно, что душа в библейском понимании этого слова – это не нечто противоположное уму, душа – это и есть как бы человеческое «Я». Значит, обращаясь к своей душе, человек обращается к самому себе, зовет самого себя к новой дороге, которая открывается перед нами, которую перед нами открывает Бог. Вот об этом надо говорить.

Не было ли влияния духовности ислама и восточных религий на творчество Экзюпери? Это ощущается в его незаконченной книге «Цитадель».

Мне кажется все-таки, что об исламе писатель знал очень мало. Да, он жил среди мусульман. Да, ему очень нравились его соседи, когда он жил в пустыне, в Марокко. Об этом он неоднократно писал в письмах своей матери, рассказывая ей об этих людях, рядом с которыми он живет. Но при этом он сравнивал себя с христианским монахом, который живет среди мусульман и делится с ними едой, делится с ними той любовью, которая живет в его сердце. Он, правда, нигде не упоминает этого имени, но у меня иногда создается впечатление, когда я читаю его письма матери, написанные из Африки, что он мысленно сопоставляет себя с братом Шарлем де Фуко, – есть у меня такое предположение. Повторяю, что о влиянии ислама на духовность Сент-Экзюпери я ничего не знаю. Но что касается конкретных мусульман, среди которых он жил, безусловно, к ним у него было очень доброе и очень мудрое, подлинно христианское отношение. Поразительно, но можно просто-напросто взять две книги: «Carnets» («Записные книжки») брата Шарля и письма Сент-Экзюпери матери, – и мы увидим, что два эти человека, два француза, один – монах и священник, другой – военный летчик, говорят об одном и том же и почти одними и теми же словами.

Повторяю, что я не знаю, читал ли он Коран и другие книги об исламе. Я знаю, что в юности, в 1918 году, еще в лицее, в абсолютно светской Франции Антуан Сент-Экзюпери читал Библию. И он пишет матери: «Какое чудо, какая простота, какое величие стиля и часто – какая поэзия! Все законы морали поражают своей продуманностью и красотой. Это великолепно!» Дальше он спрашивает у своей матери, есть ли у нее Притчи Соломона, есть ли у нее Песнь Песней, читала ли она Экклезиаста. Для него очень важно, чтобы не только он, но и она знала эти тексты и обращалась к ним. Потому что так часто бывало в прежние времена во Франции, что люди, считавшие себя верующими и в течение всей своей жизни каждое воскресенье ходившие в церковь, при этом никогда не читали Библии. Раньше так было, теперь этого уже, к счастью, не бывает. Теперь все-таки наша вера зиждется на прикосновении к слову Священного Писания.