Беседы о литературе: Восток - [51]

Экзюпери не считал себя христианином. Он считал, что принадлежит к той постхристианской цивилизации, которая стала, как он говорил, «наследницей Бога». Хотя если вчитаться в его тексты, то окажется, что он был не совсем прав. Он был больше христианином, чем очень многие из нас, но только, поскольку о своей вере и о своем чувстве Бога он хотел говорить на языке XX века, он очень часто стилистически выпадал из того христианства, которое было тогда распространено среди его современников. Сегодня, когда со времени его гибели прошло уже более пятидесяти лет, мы видим, что, конечно же, этот человек, хотя себя христианином не называл, им был.

Однако Сент-Экзюпери ставит очень серьезные проблемы, не решенные нами и сегодня. «Ученый должен был уважать грузчика, потому что в этом грузчике он почитал Бога, чьим Посланцем грузчик являлся наравне с ним. Каковы бы ни были ценность одного и посредственность другого, – пишет Экзюпери, – ни один человек не имел морального права обратить другого в рабство: ведь Посланца унижать нельзя. Но это уважение к человеку не приводило к раболепному пресмыкательству перед посредственностью, перед глупостью и невежеством, потому что в человеке уважалось прежде всего достоинство Посланца Бога. Так любовь к Богу создавала основу возвышенных отношений между людьми, поскольку дела велись между Посланцами независимо от достоинств личности». Вот то новое, что внесло христианство в отношения между людьми. Это действительно так. Когда слово «Посланец» Сент-Экзюпери пишет с большой буквы, это чрезвычайно важно. Он сумел увидеть, что для Христа Посланцем Бога является каждый человек; мы друг для друга такие Посланцы.

Это было действительно открытие христиан. А что дальше? «Подлинная любовь к ближнему, будучи служением Человеку, – Экзюпери пишет и это слово с большой буквы, – а не отдельной личности, повелевало нам бороться с личностью, чтобы возвеличить в ней Человека. Так мы потеряли Человека. А потеряв Человека, мы лишили тепла то самое братство, которое проповедовала наша духовная культура, потому что братьями можно быть только в чем-то и нельзя быть братьями вообще. Делиться с кем-то еще не значит быть ему братом. Братство возникает только в самопожертвовании. Оно возникает в общем даре чему-то более великому, чем мы сами. Но, подменив этот корень всякого истинного бытия бесплодным измельчанием, мы свели наше братство просто к взаимной терпимости. Мы перестали давать». Писатель ставит диагноз: он указывает современной цивилизации на то, каким образом она, сохраняя в себе христианство, перестала быть христианской. Стремясь служить Человеку, а не отдельной личности, мы потеряли Человека. Мы потеряли личные отношения друг с другом, возведя любовь в норму, превратив ее из чуда личных отношений в норму христианской жизни.

Поэт, философ, мыслитель – наверное, именно так можно говорить об Антуане Сент-Экзюпери. Но, увы, мы все знаем этого человека в основном по «Маленькому принцу» (конечно же, по очень глубокой, прекрасной, радостной и в то же время трагической притче), хотя он оставил и другие тексты, тексты действительно замечательные.

Здесь же, в книге «Военный летчик», содержится, как мне кажется, чрезвычайно глубокая характеристика того, чтó есть христианство, чтó есть Церковь. «Собор есть нечто совсем иное, нежели просто нагромождение камней. Собор – это геометрия и архитектура. Не камни определяют собор, а, напротив, собор обогащает камни своим особым смыслом. Его камни облагорожены тем, что они – камни собора». Вспомните послание апостола Петра, в котором он нас, христиан, называет живыми камнями[41]. Именно отсюда, от этого новозаветного стиха и отталкивается Сент-Экзюпери, когда размышляет о человечестве, объединенном в Церковь, как о соборе.

«Не камни определяют собор, а, напротив, собор обогащает камни своим особым смыслом. Его камни облагорожены тем, что они – камни собора. Самые разнообразные камни служат его единству. Даже уродливые каменные чудовища и те участвуют в общем гимне собора». Так было до какого-то времени. Но в конце концов всё начало меняться. Наступает XIX, а затем XX век. «Другие собрали камни, беспорядочно разбросанные в поле. Они проповедовали права Массы. Но их формула непригодна. Потому что если нельзя допустить, чтобы один человек тиранил Массу, – нельзя, разумеется, допустить также и то, чтобы Масса подавляла одного человека».

Сент-Экзюпери говорит о советском режиме. «Третьи завладели этими бессильными камнями и из суммы их создали Государство. Такое Государство тоже не возвышает людей. Оно тоже лишь выражение суммы. Оно есть власть коллектива, переданная в руки личности. Оно есть господство камня, который по видимости отождествляет себя с другими камнями, над совокупностью камней. Это государство откровенно проповедует мораль Коллектива, которую мы пока отрицаем, но к которой сами же постепенно идем, потому что мы забыли о Человеке – а ведь только он может оправдать наш отказ».

Итак, вот оно, новое общество: хотите – советское в России 1930-х годов, хотите – фашистское в Германии Гитлера. Общество, в котором камни не соединяются в собор, а превращаются в сумму камней и из них создают государство. Государство, которое лишь выражает сумму – «власть коллектива, переданную в руки личности». Вот вам, пожалуйста, и Гитлер, и Сталин, и Муссолини. «Господство камня, который по видимости отождествляет себя с другими камнями, над совокупностью камней».