Беседы о литературе: Восток - [48]

И дальше: «Я хочу быть добрым. Я знаю, что поэзия возвышает душу. И так же твердо, как веруют философ и осел, верю, что доброта, если я ее обрету и сохраню, откроет мне – если мир иной существует – райские врата. И это будет приятной неожиданностью. Но я не грежу об этом. Извечная несправедливость, царящая повсюду, и боль человеческая, и сам я, душа моя и тело, удерживают меня на земле».

Думаю, что эта фраза не нуждается в комментариях. Здесь поэт, уже незадолго до своей трагической гибели, очень полно высказал свое философско-религиозное кредо, очень непростое, но вместе с тем чрезвычайно честное. А там, где есть честность, там всегда недалёко Бог. Та борьба между Богом и сатаной, та борьба между добром и злом, между жизнью и смертью, о которой говорил Папа в Кастель-Гандольфо, всегда присутствует у Лорки в его стихах и в его прозаических текстах. И именно с этой борьбой связана та бесконечная боль, которую чувствуешь, читая его стихи. Повторяю, такие простые, с точки зрения лингвиста, и такие прекрасные – с точки зрения читателя. Да, в стихах у Лорки много боли, но много в них и света. Эти полные света стихи действительно делают людей другими, действительно делают людей лучше. И человек, проживший такую загадочную жизнь, Федерико Гарсиа Лорка, испанский поэт, считавший себя неверующим, оказывается работником у Бога, тем, который неустанно вспахивает нивы наших душ своими стихами, стихами, действительно полными света.

Я напоминаю вам, дорогие друзья, что наша сегодняшняя беседа посвящена творчеству Федерико Гарсиа Лорки, Лорки, который так любил стихи и личность Хуана де ла Круса, Лорки, который писал:

Если умру я —

не закрывайте балкона.

Умирая, поэт каким-то удивительным и непостижимым для нас образом остается в мире, остается среди людей, чтобы продолжать трудиться. Именно этой победой и заканчивается борьба между Богом и сатаной в его жизни. Итак, побеждает все-таки добро, а не зло, жизнь, а не смерть.

Гранада Федерико Гарсиа Лорки 27 августа 1998 года [38]

Хуан Рамон Хименес, один из самых замечательных испанских поэтов XX века, пишет: «Я ездил с Лоркой и его братом Пако в Гранаду… Чудесное было путешествие. Исконно испанский пейзаж, особенно за Вильчесом: по холмам стелятся ленты розоватых олив, и всё чаще мелькают олеандры – как знак Андалузии, которая не заставила себя ждать и взволновала нас до глубины души. На закате – Иснальос, городок, прилепившийся к горе; дрожь летних сумерек. И наконец Гранада с вечерней звездой, сверкающей, как алмаз, над темной, голой, скалистой сьеррой». Так писал Хуан Рамон Хименес в своем незаконченном эссе, где он попытался рассказать о поездке в Гранаду вместе с Федерико Гарсиа Лоркой. «Во мне, – пишет Хименес, – с детства жила Гранада Готье, восточный город: днем – рубин, бирюза, изумруд, ночью – тончайшая серебряная филигрань, игра теней, мерцание бликов. Но чем ближе мы подъезжали к Гранаде, тем дальше убегал от меня тот, вычитанный город и растворялся в прошлом, в юности, когда я впервые на уроке французского в коллеже прочитал Готье[39]».

Город, который Хименес «вычитал» из книги, исчез. В его жизнь вошла другая, реальная Гранада. Не тот образ волшебного Востока, который может быть создан только на Западе, а Гранада, какой она существовала веками, та Гранада, в которой вырос и стал поэтом Федерико Гарсиа Лорка. Вообще, ведь образ Востока в поэзии, музыке, в искусстве (я имею в виду искусство западное, европейское или русское) всегда и заманчив и вместе с тем очень далек от реальности. Возьмите «Шехеразаду» Римского-Корсакова. Возьмите некоторые места из «Золотого петушка». Возьмите того же Теофиля Готье с его Гранадой. Это Восток в высшей степени заманчивый, но, увы, нигде и никогда не существовавший.

Гранада – город, в котором как-то удивительно переплелись все исторические пути: Средиземноморье, Восток и Запад, христианство и ислам, восточная ученость, античная философия и испанский мистицизм XVI века. Гранада реальная, Гранада историческая много богаче, много удивительнее, много глубже той, которую может изобразить поэт или музыкант, посмотрев на этот город не изнутри, а снаружи. Именно так когда-то сделал Теофиль Готье, именно так делал Хименес, пока не приехал в Гранаду.

Но совсем по-другому чувствовали Гранаду Лорка и его младший брат Франсиско, или Пако, как называли его дома. «Гранада, – пишет Франсиско Гарсиа Лорка, – олицетворяет конец целой исторической эпохи, которая завершилась завоеванием города католическими королями и началом победного шествия испанского Ренессанса, оказавшего большое культурное и политическое влияние на всю Европу. В городе, арабское и еврейское население которого было обращено в христианство силой, утвердилась могущественная королевская власть. Тогда Гранада и стала такой, как она есть. Только один шаг отделяет ренессансный дворец Карла V от Альгамбры с ее изящными сводами и нежными изразцами. В самом городе великолепные образцы христианской архитектуры соседствуют, иногда их вытесняя, с арабскими улочками, где еще высятся арки на маленьких стройных колоннах. За монастырскими стенами крайне суровой архитектуры прячутся внутренние дворики, сохранившие арабское убранство с неизменным фонтаном, оплакивающим свое вековечное одиночество в окружении старых лавров. Мы с Федерико однажды зашли к нищему, который принял нас в крошечном беленом патио – миниатюрном подобии Альгамбры. Гранада как центр общественной жизни вскоре уступила место Севилье – главному порту, связавшему Испанию с Америкой. Наверное, потому и собор, и королевский дворец остались недостроенными, и по сию пору дворец так и стоит – без крыши, открытый всем дождям и ветрам. Неудивительно, что уже Гонгора видел в Гранаде лишь уходящее воспоминание о прошлом». Так пишет Франсиско Гарсиа Лорка. Напоминаю, что Луис де Гонгора жил на рубеже XVI и XVII веков. Этот великий поэт испанского барокко скончался в 1627 году.