Беседы о литературе: Восток - [45]

Дева росту небольшого,

серебром блестит корона,

племенных быков четверка

впряжена в ее повозку.

А стеклянные голубки

дождь несли с собою в горы,

сквозь туманы сонм усопших

устремился в тесный город.

О Пречистая! Ты лаской

кроткий взор согрей коровий,

убери цветами плащ свой,

сняв их с савана усопшей.

Над Галисией высоко

в небеса восходят зори,

и Пречистая дорогу

направляет в дом свой, к морю.[35]

Стихи у Лорки иногда звучат как музыка; они и без музыкального сопровождения, сами по себе каким-то непостижимым образом становятся музыкой. Лорка дружил с Мануэлем де Фальей, этим замечательным композитором, который так привлекал к себе всех: и тех, кто слышал его во время концерта, и тех, кто дружил с ним и учился у него. В какой-то мере Лорка считал себя даже учеником де Фальи. Именно так характеризует отношения между доном Мануэлем и своим братом Франсиско Гарсиа Лорка.

«Де Фалья был истым католиком и скрупулезно выполнял свой религиозный долг, – пишет Франсиско Гарсиа Лорка в своей книге “Федерико и его мир”. – Однако это не мешало ему поддерживать дружеские отношения с нашей равнодушной к религии компанией. Мы восхищались доном Мануэлем, его последовательностью, его верностью своим принципам, его милосердной, истинно христианской душой. Федерико рассказывал мне с восторгом такой случай. Однажды, когда он был у Фальи, из находившейся неподалеку тюрьмы бежали заключенные. Караульные стреляли, чтобы напугать беглецов. Весть о побеге вихрем пронеслась по кварталу. Вскоре по голосам преследователей стало ясно, что беглецы приближаются к дому Фальи. Встревоженная служанка бросилась вниз, чтобы запереть дверь, а дон Мануэль кинулся за ней. “Откройте, сейчас же откройте! Их же преследуют власти!” Брата очень поразили тогда мгновенные, не обдуманные заранее решения, суровый, твердый взгляд и непререкаемый тон де Фальи».

«Де Фалья хотел сотрудничать с Федерико, – рассказывает Франсиско Гарсиа Лорка. – Я еще скажу об этом отдельно. И Федерико, возможно, также подумывал о соавторстве с Фальей, создавая некоторые из своих произведений. В воображении художника – сознает он это или нет – всегда присутствует читатель. Так вот, для Федерико этот читатель однажды принял облик Фальи. Вероятно, какой-то их разговор о Евхаристии натолкнул Федерико на мысль написать религиозное стихотворение, “Оду святейшему таинству алтаря”. Это стихотворение, написанное в конце 20-х годов, было напечатано в Мадриде в декабрьском номере за 1928 год журнала “Ревиста де Оксиденте”.

Федерико полагал, хотя и напрасно, что стихотворение уже из-за темы придется по душе его старшему другу. Но у де Фальи были свои понятия о том, каким должно быть религиозное искусство. Сам он всю жизнь мечтал об особой сосредоточенности и духовном огне, без которых не позволял себе браться за сочинение мессы. Понятно, что раскованность оды Федерико, сама идея выразить символ Евхаристии в почти подсознательных метафорах – иные из них носят чисто механический характер, например, гостия сравнивается с манометром, а также с бубном из теста, с выстрелом в бессонницу… Итак, сама идея выразить символ Евхаристии в почти подсознательных метафорах должна была показаться Фалье чуть ли не святотатством, и дон Мануэль не мог не высказать свое решительное мнение в письме к Федерико. Что он и сделал весьма решительно, но с присущим ему уважением к собеседнику. “Дорогой Федерико, – писал Мануэль де Фалья, – не удивляйтесь, что я до сих пор не выразил Вам благодарность за честь, которую Вы мне оказали своим посвящением. Вам, столь хорошо знающему меня, нет нужды объяснять, как по-разному мы смотрим на тему Вашей оды. Я бы мог говорить об этом лишь стоя на коленях, в чаянье того, что всё человечество приблизится к божественному таинству Евхаристии, через него – к Богу. И поэтому дар – золото, ладан, смирна – чистый, без примеси. Поймите меня, Федерико, и простите, если мои слова чем-либо задевают Вас. Мне было бы очень больно”. Так писал Федерико Гарсиа Лорке его старший друг Мануэль де Фалья по поводу посвященных ему стихов».

Мне кажется, что невозможно не повторить еще раз эту потрясающую фразу: «Я бы мог говорить о Евхаристии, – пишет Мануэль де Фалья в письме к Лорке, – лишь стоя на коленях, в чаянье того, что всё человечество приблизится… к Богу» через таинство Евхаристии. Да, действительно, Лорка и де Фалья относились к вере, к католичеству, к христианству, к Евангелию, к Божьему присутствию в мире, к Иисусу как-то совсем по-разному. Но это не мешало им видеть друг в друге дорогих и необходимых людей. Это не мешало им не только сотрудничать, но именно чувствовать Божье присутствие в мире благодаря друг другу. И не случайно именно де Фалье посвятил Лорка свои, такие странные, такие временами нелепые и вместе с тем прекрасные стихи о Евхаристии. Не случайно он посвятил их именно де Фалье, и не случайно де Фалья ответил на эти стихи таким удивительным – и по смирению своему, и по глубине, и по той любви, которая в нем звучит, – письмом, письмом, которое занимает всего лишь несколько строчек в книге, но которое при этом звучит как целое богословское сочинение.