Апостол свободы - [43]

Подойди сюда к высокой ели,

Здесь лежит юнак с тяжелой раной,

Ты наешься его белым телом,

Я напьюся чистой черной кровью.

(Народная песня)

С добрым товарищем весело и в злой час.

Год 1868 был свидетелем важных перемен в политической жизни болгар в Румынии. Вечные трения между «старыми» и «молодыми», которые иногда стихали, открывая путь своего рода сотрудничеству, обострились до полного разрыва после провала Второй легии — последнего совместного предприятия. Со смертью Раковского и провалом Легии «молодые» осиротели и утратили ориентиры. Не имея ни организационного центра, ни явного лидера, не зная, по какой дороге идти, одни растерялись, другие же, в том числе веселый и отчаянный Караджа, вернулись к освященной временем идее чет и начали формировать небольшие группы для похода в Стара-Планину.

Касабов вернулся в Бухарест еще в начале 1867 г., а с октября начал издавать — на свои средства — газету «Народност» как орган Центрального тайного комитета, хотя тот на деле перестал существовать. Теперь Касабов придал газете новый, более революционный тон в надежде добиться лидерства в дезорганизованном лагере «молодых».

Для разговоров, лекций и бесед «молодые» собирались в читалиште (клубе) «Братская любовь». Его финансировал и им руководил молодой человек по имени Димитр Ценович, уроженец Свиштова, который приехал в Бухарест юношей восемнадцати лет и сделал успешную карьеру торговца и финансиста, чьи политические симпатии были на стороне «молодых». Читатели «Народности» и завсегдатаи читальни «Братской любви» остро чувствовали нехватку настоящей политической организации, и в мае газета опубликовала статью под заголовком «Народ без обществ — это тело без ног». Ее автор — Тодор Запрянов, учитель из Джурджу, — указывал, что необходимо создать организацию, которая защищала бы интересы народа и выполняла бы функции, в свободных странах обычно возлагаемые на правительство. Последствием публикации было создание в июне 1868 г. организации, известной под названием «Болгарское общество в Бухаресте». По замыслу его организаторов, «Общество» должно было стать соперником «Добродетельной дружины». Им руководил гибридный комитет, куда вошли Касабов, Ценович и несколько разочарованных сторонников «Добродетельной дружины». Состав «Общества» также был пестрым — оно включало в себя и поклонников дуалистской монархии, и приверженцев старого революционного движения; единственной общей чертой его членов было желание отыскать путь освобождения родины, не зависящий от помощи России, каковая служила неколебимым краеугольным камнем политики «Добродетельной дружины».

«Общество» оказывало помощь нуждавшимся эмигрантам, поощряло все виды патриотической деятельности групп и отдельных лиц и в конце концов взяло на себя финансирование «Народности», которая превращалась в форум множества конфликтовавших между собой течений среди «молодых». Бесспорно важнейшим предприятием «Общества» была поддержка, которую оно оказало Стефану Карадже и Хаджи Димитру в организации их четы. Это была самая многочисленная из чет, она ставила перед собой самые серьезные цели. Сто двадцать пять человек должны были силой пробить себе путь к Стара-Планине и организовать там «временное правительство», которое возглавит всеобщее восстание. Чтобы восстание не испытало недостатка в руководстве, в Балканах чета должна была разделиться надвое, и потому с ней уходили два воеводы.

Как всегда, главной заботой были деньги, а от тех, кто их имел, помощи было немного. «Ох, братья, у меня легкие сгнили, пока я бегал от Джурджу до Бухареста и выпрашивал то у одного „патриота“, то у другого толстосума денег хоть на один револьвер, — жаловался Караджа. — Давать никто не дает, а сами только и говорят: „народное дело“ да „патриот“».

Доведенные до отчаяния бунтари, большинству из которых никогда и в голову не приходило тронуть пальцем чужое, начали решать вопрос по-своему. Один из них услышал от молодых парней, работавших в поместье богатой румынки, что у их хозяйки припрятано двадцать мешков золота. Хаджи Димитр рассмотрел моральную сторону вопроса, после чего уговорил батраков украсть один мешок. «Воровать для народного дела — не грех!» — заявил он. На добытые деньги воевода купил семьдесят пять винтовок и другое снаряжение. Еще тридцать подержанных винтовок чуть ли не с неба свалились: капитан румынской армии, по рождению болгарин, вручил четникам «подарок» от казармы, — разумеется без ведома соответствующих властей. В этих условиях финансовая помощь, предложенная «Обществом», была встречена с радостью. «Общество» также взяло на себя составление и публикацию прокламаций за подписью «временного правительства в Стара-Планине», зовущих к оружию; прокламации предназначались для распространения в Болгарии.

Душевный подъем был высок. У Хаджи Димитра постоянно толпились возбужденные хэши, спрашивали об оружии и о дне выступления, словно не могли поверить, что оно состоится. Другие, уже готовые к походу, ходили из корчмы в корчму, пьяные от радости не меньше, чем от вина, пели популярные революционные песни Добри Чинтулова — тоже уроженца Сливена — и выкрикивали громкие и весьма воинственные угрозы по адресу султана и его правительства. Накануне выступления четы были устроены волнующие проводы и пир под открытым небом, на котором прозвучало немало тостов за успех восстания. Возле Петросани, в усадьбе одного болгарина, чета переоделась. Воеводы были в серых мундирах с серебряными пуговицами и золотым шитьем; не все рядовые четники обзавелись формой, но на каждом были штаны, обшитые гайтаном, и меховая шапка с эмблемой, изображавшей льва, и девизом «Свобода или смерть». По болотам и густым зарослям ивы, которыми покрыт пологий румынский берег, чета пробиралась к Дунаю. Четники хотели нести вещи воеводы, но Караджа не желал никаких привилегий: «Это неправильно, — сказал он, — мы идем сражаться за свободу и поднялись против рабства, и значит, мы сами не должны нарушать эту свободу. Мы все между собой братья».