Апостол свободы - [38]

Даже в этих условиях ничто не могло погасить интерес Раковского к тому, что происходит в Болгарии, и его нищее жилище до конца оставалось чем-то вроде палатки главнокомандующего или приемной президента. Он читал газеты и жадно расспрашивал каждого из множества посетителей, которые приходили засвидетельствовать ему свое уважение и попрощаться с ним без слов.

9 октября 1867 года в два часа утра Раковский умер на руках сестры Неши и Николы Балканского.

Вместе с ним исчезла в известной мере острота столкновений с наиболее консервативно настроенными эмигрантами. Теперь, когда его уже не было в живых, они на какое-то время осознали, как он велик и как много потеряла с ним Болгария. На похороны пришли не только все болгары, жившие в Бухаресте, — и хэши, и тузы купечества, — но и иностранные дипломаты, и румынские ученые, и правительственные чиновники. Однако через четыре дня после его смерти все имущество Народного Воеводы, в том числе мундир и книги, было конфисковано и в марте продано с торгов за долги. Болгар на аукционе не было. У тех, для кого вещи Раковского были драгоценными реликвиями, не водилось ни гроша за душой, а что касается других, то ни «Добродетельная дружина», ни состоятельные болгары, на чьи средства она существовала, не собирались пожертвовать ни единой монеткой из плотно набитых сундуков, чтобы сохранить для потомков поношенный мундир, саблю и библиотеку человека, в котором воплотилась целая эпоха истории их отечества.

Х Х Х

На этот раз Левский приехал в Белград не зеленым новобранцем, но зрелым революционером. Должно быть, он испытывал немалое волнение, проходя по широкому деревянному мосту в крепость, откуда недавно был выведен турецкий гарнизон. Если всего за несколько лет здесь, в Белграде, все так изменилось, сколько же можно сделать в следующие годы!

В Белграде он нашел много старых товарищей. Здесь были Караджа и Большой, с которым Левский не виделся с тех пор, как тот вызволил его из Пловдивской тюрьмы. Оказалось, что Большой хотел уехать в Америку, но застрял по дороге и проработал на Суэцком канале, в Каире и Александрии.

Братья Левского также съехались в Белград. Христо пришлось покинуть Карлово потому, что он чуть не убил турка, отказавшегося заплатить за выпитое в корчме Караивановых; после этого он какое-то время работал у портного в Пловдиве, потом перебрался в Константинополь; там встретил Большого и они вместе приехали в Белград. Христо не стал кадетом военного училища по состоянию здоровья; он нашел себе работу у абаджии — портного-суконщика.

Петру также пришлось уехать из Карлово, ибо он отказался платить налоги и при этом заявил: «Я буду платить налоги государству, которое вырастет на трупах слуг паши».

Болгарское военное училище[52] разместилось в здании бывшей турецкой больницы. Всего было набрано около двухсот кадетов, и вначале дело шло гладко и организованно. Михаил Греков, один из кадетов училища, вспоминает, как однажды его избрали для визита к самому военному министру, который принял его любезно и заявил: «Мы, сербы и болгары, братья по крови и вере; у нас один общий враг — турки, от которых мы должны избавиться общими усилиями».

Кадетам выдавали щедрое месячное жалованье и обмундирование, сшитое по мерке. У них была собственная кухня и повар, который готовил разнообразные и вкусные блюда. Командовал училищем сербский офицер, пользовавшийся любовью и уважением молодых болгар. Под его руководством они проходили обширный курс военных дисциплин, в том числе фортификацию, тактику, стратегию, географию, искусство маневров и науку оружия — как огнестрельного, так и других родов. В курс обучения входили практические занятия, строевая подготовка и фехтование. В долгие зимние вечера до отхода ко сну к кадетам приходил сержант с горном и показывал им военные сигналы.

Молодые болгары были весьма благодарными учениками, они быстро освоили начальный курс обучения и перешли к более сложным занятиям. Они отличились на параде, показав хорошую строевую подготовку и подтянутость. Через два месяца после открытия школы был устроен экзамен в присутствии множества сербских офицеров, которые были изумлены тем, как много болгары успели сделать за столь короткий срок. С недельными перерывами было устроено еще два экзамена, и каждый раз преподаватели были довольны кадетами.

Однако после третьего экзамена обстановка начала меняться. Во-первых, жалованье кадетов было урезано до одной пятой, а кормить их стали хуже и меньше. Они, разумеется, встревожились, но не протестовали, потому что, говорили они друг другу, они приехали в Белград учиться, а не объедаться. Однако занятия стали нерегулярными, кадетам перестали выдавать книги, бумагу и чернила. Училище перевели в бывшие турецкие казармы и переименовали в Болгарскую легию, и когда проводились лекции, что бывало не часто, на них приходило столько же сербских солдат, сколько болгар. Все они набивались в большой зал, где невозможно было вести записи, потому что в зале не было ни столов, ни стульев, и слова преподавателя были слышны только тем, кто стоял впереди; в задних рядах в это время дремали, подшучивали друг над другом или курили.