Амирспасалар. Книга II - [80]

Тамар спокойно вымолвила:

— Читай письмо, посол!

Авшар-бек, важно выпятив губы, взял у толмача большой пергамент с султанской тугрой[90], стал громко зачитывать. Толмач скороговоркой переводил:

— «Я, Рукн-ад-дин Солейман-шах, великий султан Конии и властитель всех земель, находящихся на востоке и в полночной стране, а также великой Каппадокии, повелитель побережья, совосседающий с Аллахом, истребитель неверных многобожников, явленный великим Мухаммедом, уведомляю царицу курджиев Тамар — да знает она: всякая женщина разумом бедна…»

Оглушительный шум в зале прервал чтение оскорбительного послания. Все присутствующие вскочили со своих сидений. Амирспасалар сделал шаг вперед, к послу. Бледная, с горящими глазами Тамар подняла руку:

— Продолжай читать, посол!

— «…Повелела ты своим носящим черную одежду гяурам, что ездят верхом на пегих конях, пролить праведную кровь мусульман. Знай, теперь иду я покарать тебя и народ твой, чтобы никогда больше не дерзали вы браться за меч, который Аллах даровал нам одним. Впрочем, если ты, Тамар, свою нечистую веру отвергнешь, я возьму тебя в жены. Если же не отвергнешь, то возьму в наложницы…»

— Собака!

Авшар-бек вознесся от мощного удара и недвижной тушей распластался на ковре.

— Закарэ! — в отчаянии крикнула царица.

Но уже было поздно. Прислужники спешно выносили из зала бесчувственное тело Авшар-бека. Захарий с виноватым видом обернулся к трону:

— Прости, великая государыня!

Весь двор стоя приветствовал полководца. Неизъяснимо блестели глаза царицы…

— Все равно война уже началась! — спокойным тоном добавил Захарий и, подойдя к трону, преклонил колено, поцеловал дрожащую от волнения руку Тамар.

С трудом привели в чувство Авшар-бека придворные лекари. Князь Караман, презрительно крутя длинный ус, процедил, обращаясь к лежащему на постели и стонущему эмиру:

— Ты подобен ослу, завязшему в грязи! И да пожелтеет тот, кто тебя прислал к нам… Не будь ты послом, надлежало бы сначала вырезать тебе язык за подлые слова, а потом и голову отсечь. Вот, прими подарок от царицы великой, велела дать не в честь тебе, а за побои!

Султанское посольство из Вардзии сопровождал почетный конвой — крупный конный отряд пятисотника Ростома. Ему поручалось проводить посла со свитой до границы, не допуская никаких общений с населением, и одновременно закрыть караулами всякое движение по караванному пути в сторону Арзрума. Когда посольство приблизилось к перевалу Мецрац, Ростом не удержался и, указывая плетью на два висевших на соснах трупа дервишей, язвительно сказал едущему рядом толмачу:

— Смотри, ходжа, как принимают у нас лазутчиков!

Авшар-бек заскрежетал от досады зубами, когда толмач перевел слова пятисотника. Всю дорогу эмир ехал в мрачном настроении, предвкушая встречу с грозным властелином. Передав посольство сельджукской заставе в теснинах Болорпахака, Ростом вернулся в Ани.

С угрюмым видом выслушал султан доклад своего посла. Авшар-бек с великим удовольствием скрыл бы от повелителя полученные побои, но остерегся — в каждом посольстве были «очи и уши» государевы. Изобразив удар амирспасалара как коварное нападение презренного курджия, эмир не преминул красочно описать, какой испуг у гяуров вызвало грозное послание падишаха. Рукн-ад-дин резко оборвал его велеречивые заверения:

— Что ты врешь, подлый трус! Разве бейлербей курджиев осмелился бы тогда тронуть моего посланника? Пусть только Аллах дарует мне встречу с этим ублюдком… А ты, собака, прочь с глаз моих!

Глава XIX. КАРССКИЙ ЛАГЕРЬ

Глава торгового дома задумчиво перебирал зерна черно-бурого цвета. Напротив Бахтагека сидел государев казначей и внимательно смотрел на зерна.

— То высушенный червец с Араратской долины, из которого мои мастера изготовляют вордан-кармир! — Со вздохом бросив кучку зерен в холщовый мешок, купец встал и подошел к одному из кованых сундуков вдоль стен обширной горницы. Со звоном отпер сундук и вынул замшевый тючок, высыпал осторожно на лист пергамента ярко-красный порошок.

— А это и есть императорский пурпур, что только у нас водится. Все запасы мира в этих сундуках!.. А цены на краску все растут, пишут верные люди из Франгистана. Толку что? Перехватил султан все караванные дороги, как повезешь товар на запад? — жаловался Бахтагек.

— Да. Султан уже в Ерзнка. И дороги в Трапезунт и в Киликию нет, — лаконично ответил Исраел.

— Великий Боже, дай победу шаханшаху нашему! — горячо воззвал Бахтагек. — Пропадет Ани без торговли… Исраэл мрачно ответил:

— Забываешь, Аветик-ага, что, ежели шаханшах не победит, через неделю загарцуют сипахи перед стенами Ани… А тогда конец! Повторятся дни кровавые Малик-шаха.

Бахтагек с ужасом воззрился на казначея.

— Государь в лагере, близ Карса. И приказ прислал строгий — спешно вооружить и направить в лагерь анийские отряды с запасами пищи достаточными и с палатками. Собирай старейшин городских, Аветик-ага, и незамедлительно выполняйте государево распоряжение, — озабоченно говорил Исраел. Встав с кресла, он многозначительно добавил:

— Все на алтарь отечества в сей грозный час должны возложить анийцы! Имущество свое и животы, если придется…